Путь. Записки художника. Леонид Ткаченко

мозга, напоенных и возбужденных теплом и светом Солнца, ликующих от полноты своей радости, как передать одновременный восторг ушей, в которые вливаются беспрерывно потоки сверкающей музыки и пения: ведь он «видит» одновременно всеми этими чувствами?! Как передать все это?

      Мы больше месяца пробыли в Самарканде, с конца августа до конца сентября, и были по-настоящему счастливы.

      Всё лучшее, что нам удалось написать в это лето, было создано в Самарканде, и когда мы сделали отчетную выставку в Большом зале ЛОСХа, никто не упрекнул нас за это. Некоторые работы, написанные в Самарканде, и сейчас сохраняют для меня свою ценность.

      Очарованный этой поездкой, запомнившейся навсегда, я через 15 лет, в 1970 году, вновь захотел побывать в Самарканде, чтобы еще раз напоить себя радостью.

      Однако, все уже было другим. Ко всем памятникам архитектуры проложили асфальтированные дороги, чтобы без пыли возить к ним туристов. Мечети и гробницы превратились в подобие музейных экспонатов, разрушив иллюзию присутствия дыхания прошлых веков. Уже не ездили на ишачках бабаи в полосатых халатах и чалмах на голове, а дыни, выращенные на обильно удобренных химикалиями почвах, потеряли свою медовую сладость и освежающую живительную сочность. Увы, и в самом деле, нельзя вступить дважды в одну и ту же реку!

      Наступал новый этап моей жизни, принесший радикальную эволюцию моего творчества, погрузивший меня в неустойчивый мир противостояний, когда радость побед сменялась разочарованием, горечь утрат – новыми надеждами, разрушенное бытие текущей жизни – взлетами к свету и обретениями в искусстве.

      Глава V. Выход на самостоятельный путь. «Мыслитель»

      Свой самостоятельный путь художника я вынужден был начать на ощупь в упорной борьбе за свое искусство во имя выхода к собственной истине, с верой в свою правду, в себя.

      Первый толчок был дан работой над картиной «Год 1917-й», начатой в 1956 и законченной в 1957 году. Сюжетом было шествие вооруженного народа вдоль набережной Невы мимо Зимнего дворца. Считая необходимым следовать исторической достоверности, я изображал событие в тусклых серых красках, соответствующих пасмурной осенней погоде тех дней. Картина получалась будничной, обыденной иллюстрацией, не соответствующей моему представлению об огромном историческом значении Революции.