В тех блистательных зарисовках российского чиновничества, которые нам оставили мои без сомнения гениальные коллеги Гоголь и Салтыков-Щедрин, не хватает именно женских портретов. «Кувалды», «медузы», «селёдки» во времена моих уважаемых коллег ещё не составляли большинство российского чиновничества, дискриминация женщин была, знаете ли, тому виной. Советская власть сделала возможным появление этих «сисек в тесте» в учреждениях. Если говорить о примерах видов, то, конечно, я могу привести примеры, хотя и неохотно. Боюсь однако, что примеры быстро состарятся. Ну кто будет завтра помнить г-жу Валентину Матвиенко, она типичная «кувалда», или Валерию Новодворскую, не занимая чиновничьей должности, она – типичная «медуза»? «Кувалдой» была и покойная г-жа Старовойтова, хотя временами обнаруживала и склонность к медузообразности. Бесспорная «селёдка» – мадам Хакамада.
Скверный характер женщин пострепродуктивного возраста несомненно влияет на функционирование наших учреждений. Представьте себе судью, перепоясанную тесёмками лифчика плюс комбинации, трусы, вжившиеся в жирный живот, прокладку в причинном месте. Ёрзая, она решает судьбу 20-летнего пацана – убийцы по аффекту или чеченского боевика. Кабан всё-таки представляется лучше приспособленным биологически для такой работы.
Нора и Родина
Россия – это прежде всего чёрно-белая зима. Белая равнина, где, как маковые зёрнышки на бублике, рассыпаны группки мёртвых три четверти года деревьев. «Почему русский не спилит свой мёртвый деревья?» – звучит из раннего детства моего голос старого грузина, в первый раз путешествующего на поезде в Россию. Глядя из иллюминатора низко летящего самолёта, российское пространство хмуро и безотрадно. Белая плоскость с чёрными нитями дорог, проскоблёнными как бы ногтем на замёрзшем стекле. Белое – это саван мёртвого, это бельё больного, это снег. Белое – это не жизнь во всяком случае. Земля не должна быть белой три четверти года (Ну хорошо! Две третьих!), белой и морозной, с минусовыми температурами. Это противоестественно. Холод и белое – это отвратительно.
Продолжая лететь на воображаемом низко летящем самолёте, минуем чёрные группки строений внизу – это селения с редкими дымами. Минуем и более крупные (белёсые, ибо сложены из серого кирпича или серых бетонных блоков) скопления многоэтажных домов – это посёлки. И минуем такие же серые, призраками возвышающиеся на фоне плоскостей снега и среди чёрных жидких групп деревьев более обширные скопления многоэтажек, собранных группами, – это располагаются внизу города. Большая часть городов – нестарые поселения советского времени, неуютно, сиротливо выглядят эти человеческие поселения, процарапанные на белом. В густонаселённой Центральной России царапин этих на пейзаже множество. Одни прищепляются к другим, возбуждённо толпятся вдоль нити железной дороги. Если самолёт летит вечером и нет туч, то группки строений излучают