– Надо зашивать, – нарочито громко сказала Варвара.
Полозов очнулся:
– Да-да, конечно…
– Виктор Борисович, – протянула Галя, – я ничего не понимаю.
– Я тоже, – мрачно отозвался он.
– Ох, так-так и еще раз так, – сказал анестезиолог.
Зашили быстро, хотя Полозов не торопился – накладывал стежки машинально.
Потом он бросил держатель, задумчиво стащил перчатки:
– Остальное – сами.
Варвара понимающе кивнула.
– И снимите повязку с ноги. Она ни к чему. – Взгляд его остановился на лице парня. Тот дышал спокойно, ровно. – Голова, я думаю, в порядке. Трогать не надо. Варвара Васильевна, закончите – зайдите ко мне.
– Елки-палки, – сказал анестезиолог, видимо, исчерпав словарный запас.
Затем они сидели в дежурке. Полозов курил. Варвара принесла чай. За окном была плотная ночь. На столе под лампой лежала история болезни.
Молчали долго. Наконец Варвара спросила:
– Что будем писать, Виктор Борисович?
Он вяло ответил:
– А что писать? Характер травм, характер операции в полости и на конечностях.
– Он уже завтра будет ходить, – сказала Варвара. – Вспомните Анциферова.
Полозов прищурился. Варвара поспешно добавила:
– Нет-нет, фамилия другая. Я смотрела. И, кроме того, Анциферову за сорок, а этот совсем молодой.
Полозов криво усмехнулся:
– Значит, так. Запишем полость… Запишем, что голова в порядке. Ошиблись на «скорой». А перелом… Запишем не перелом, а вывих…
Варвара отхлебнула чай:
– И правильно, Виктор Борисович. Хватит с нас Анциферова. Три объяснительных. Четыре комиссии. Рентген, анализы, протоколы… И кто поверил?
– Я бы на их месте ни за что не поверил, – сказал он.
– Только… Мы были не одни…
Полозов махнул рукой:
– Обойдется. Эта… Галя… вообще отпадает. Кто она? Студентка?
– Да.
– Ну вот… А тот фрукт… – Он сморщился. – Ну расскажет, ну потреплется в курилке, будет клясться. Поболтают и перестанут.
Помолчав, помешал ложечкой в стакане.
– Интересно, кто-нибудь еще видел нечто подобное? Или только вам везет? Надо будет осторожненько порасспрашивать.
– Я вот что думаю, – сказала Варвара. – А ведь их, наверное, много – таких. Ведь за два года – второй случай. И опять у нас. А если и у других хирургов? А сколько больниц в городе? Нет, этих людей много, Виктор Борисович.
– Это не люди, – устало сказал Полозов.
– А кто? – она спросила испуганно.
– Не знаю, – сказал Полозов. – Не знаю. Но только это – не люди…
Галя шла по тихому коридору. Свет был притушен. Больница спала. За столиками клевали носами ночные сестры.
Сегодняшний случай не выходил у нее из головы. Странная какая-то история. Ничего не понять. И Виктор Борисович не объяснил. Тоже – врач, принял живого за мертвого. Называется, практика.
Она повернула за