Железнодорожник подсовывал лицо под крышку урны:
– Тэк-с… А вот тэк-с… – Напрягся. Морщинистая шея налилась кровью. Ноги поехали по траве. Крышка поднялась с ужасным скрипом. «Не делайте этого!» – хотелось крикнуть Мазину. Он не мог.
Железнодорожник заглянул внутрь и отпрянул. Из урны, как тесто, выперла оранжевая влажная масса. Все было словно во сне. Масса походила на слипшуюся икру. Мазин сделал шаг назад – бежать. Волна кисловатого притягательного запаха обдала его. Железнодорожник затрепетал широкими ноздрями. Ему, видимо, тоже стало не по себе.
Замедляя ход, прошла электричка к городу. Требовательно прогудела. Вдали, на узких платформах, были видны люди.
– Это что такое, парень? – быстрым шепотом спросил железнодорожник.
– Пойдемте отсюда, – попросил Мазин.
Железнодорожник потыкал пальцем в оранжевую массу. Икринки лопались с тихим шелестом. Он сосредоточенно понюхал палец. Мазин зажмурился. В голове гудело. Ослепительная белая искра горела внутри нее. Денеб. Альфа Лебедя. Донеслись странные каркающие звуки.
Он открыл глаза.
Стоя на четвереньках, содрогаясь всем телом, хлопая по траве растопыренными ладонями, железнодорожник выворачивал содержимое желудка.
Мазин подхватил его под мышки.
– Гадость!.. Гадость!.. – давясь слюной, прохрипел железнодорожник.
Оранжевая масса, набухая, переваливалась через край ящика. Шлепнулся один мокрый кусок, другой. Травинки вокруг них задвигались, на глазах вытягиваясь вверх.
Знакомый треск крыльев донесся из-за урн. Мазин выпустил железнодорожника. Тот мягко сел. По проходу между рядами урн, стуча хвостом, полз крокодил, покрытый крупной зеленой чешуей. Волочился желтый живот. Метались на спине алые перепончатые крылья. Голубые кукольные глаза неподвижно смотрели на Мазина.
– Мать моя женщина!.. – кашляя в прижатую ладонь, сказал железнодорожник.
Крокодил открыл пасть. Ребристое нёбо было черное, а язык коричневый и бархатистый.
6
Неустойчивый Контакт. Развертка элементарной семантики. Совмещение локуса развертки и локуса реципиента.
– Идем быстрее. Неужели ты не можешь идти быстрее? – сказала Ольга.
– Слишком светло, я ничего не вижу, – сказал Мазин.
– Смотри изнутри.
– Это как?
– Боже мой, просто смотри изнутри.
– Я не могу.
– Ладно, я сейчас сделаю.
Она повернула его к себе. Ладони были жесткие, пластмассовые. Коснулась обоих висков – погрузила внутрь суставчатые пальцы. Что-то там умяла, исправляя. Натягивались и с тихой болью рвались какие-то нити. Свет изменился. Точно поставили фильтр. Вернулось зрение. Они шли по улице. Воздух сиял. Как над болотом, миллионами слабых искр переливался редкий солнечный туман. Мостовая поросла пепельной травой. Сплошь – низко поющим ковром. В летней тишине цепенели дворы, пустые и светлые, – колодцы без воды. Зияли черным нутром распахнутые окна. Мазин заглянул в