Помяв для вида ногу, я дохромал до Ворона, сел рядом и попытался объяснить жестами, что мы можем рассчитывать на подмогу, если дела пойдут плохо. Но старался я зря – Ворон слишком глубоко ушел в себя.
Наступила ночь. На небе повисла половинка луны, и несколько полосок серебристого света легли на поляну. Душелов все еще сидел на груде камней, а мы с Вороном – на бревне. От долгого пребывания в одной позе у меня заныла спина. Пошаливали нервы. Я устал и проголодался, и попытки одолеть страх были тщетны. С меня на сегодня достаточно! Но не хватало смелости сказать об этом вслух.
Наконец Ворон встряхнулся, оценил ситуацию и спросил:
– Какого дьявола мы здесь торчим?
Душелов тоже проснулся:
– Ждем. Осталось недолго.
– Чего ждем? – решительно спросил я.
Когда меня поддерживает Ворон, я тоже могу стать храбрецом. Душелов посмотрел в мою сторону. Внезапно я услышал подозрительный шорох в зарослях за спиной. Ворон напрягся, готовый действовать.
– Чего ждем? – повторил я, но уже не столь энергично.
– Меня, лекарь. – Дыхание говорящего коснулось моего затылка.
Одним прыжком я преодолел половину разделявшего меня и Душелова расстояния и остановился, лишь схватив меч Шепот. Душелов рассмеялся. Интересно, обратил ли он внимание, что боль в ноге перестала меня беспокоить? Я украдкой взглянул на бревно, за которым сидел Молчун, но ничего не заметил.
Над колодой, которую я столь поспешно покинул, разлился ослепительный свет. Я перестал видеть Ворона, он попросту исчез. Стиснув рукоять меча, я решил наградить Душелова хорошим ударом.
Свет проплыл над стволом рухнувшего гиганта, приблизился и остановился перед Душеловом. Он был настолько ярок, что глаза отказывались долго на него смотреть. Сияние освещало всю поляну.
Душелов опустился на колено. И тут до меня дошло.
Госпожа! Это яростное сияние и есть Госпожа. Мы ждали ее! Я смотрел, пока не заболели глаза, и тоже опустился на колено, протянув к ней на ладонях меч, словно рыцарь, приносящий присягу королю. Госпожа!
Это и есть моя награда – увидеть ее своими глазами? Это нечто, взывавшее ко мне из самих Чар, каким-то образом заполнило меня целиком, и на одно дурацкое мгновение я влюбился по уши. Но видеть ее я не мог, а мне страстно хотелось узреть ее облик.
Она тоже обладала способностью, столь раздражавшей меня в Душелове.
– Не сейчас, Костоправ, – произнесла она. – Но, думаю, скоро.
Она коснулась моей руки, и пальцы обожгло, словно это было первое сексуальное прикосновение первой моей возлюбленной. Помните этот ослепительный, ошеломляющий и яростный миг восхищения?
– Награда будет позднее. А сейчас тебе позволено наблюдать за обрядом, которого никто не видел уже пятьсот лет. – Она переместилась. – Так неудобно смотреть. Встань.
Я встал и отошел назад. Душелов все еще