Часть первая
Город-призрак
В сумрачном углу рынка Ковент-Гарден, прислонившись к ящику, невидимый за телегами торговцев, сидел ассасин Итан Фрай. Левая рука его покоилась на груди, ладонь правой подпирала подбородок. Глубокий капюшон плаща скрывал голову. День неспешно переходил в вечер, а Фрай, молчаливый и неподвижный, сидел, наблюдал и ждал.
Редко кто из ассасинов отваживался вот так упираться подбородком в бойцовую руку. Особенно когда к ней прикреплен наруч со скрытым клинком, кончик которого находился всего в паре сантиметров от неприкрытого горла, как было сейчас у Итана. Ближе к локтю располагался легкий, но мощный пружинный механизм, выталкивающий стальное, невероятно острое лезвие, стоит лишь чуть качнуть запястьем. Сейчас Итан в самом прямом смысле держал себя на острие ножа.
Зачем ему это понадобилось? Ведь никто, даже ассасины, не был застрахован от несчастных случаев или сбоев механизма. Мужчин и женщин, вступавших в братство, учили держать бойцовую руку подальше от лица. Иначе подобная беспечность могла привести к позору или и того хуже – смерти.
Но Итан отличался от собратьев по ордену. Во-первых, он прекрасно владел искусством шпионажа. Подбородок, упершийся в бойцовую руку, вполне мог обмануть потенциального врага. А во-вторых, заигрывание с опасностью доставляло Итану извращенное наслаждение.
И потому он сидел, упершись подбородком в руку, наблюдал и ждал.
«А это еще что?» – встрепенулся Итан. Он мгновенно выпрямился, встряхнул затекшие мышцы. В щель между ящиками ему было видно, как торговцы убирали товар с прилавков, готовясь покинуть рынок. Но внимание ассасина привлекли вовсе не они. Кое-что еще также пришло в движение. Игра началась.
По переулку, неподалеку от места, где притаился Итан, остановился некий субъект по кличке Бут. На нем были поношенная охотничья куртка и измятая шляпа. Он внимательно разглядывал карманные часы, только что украденные у какого-то джентльмена.
Бут вертел в руках добычу, не зная, что как раз сегодня прежний владелец часов собирался отнести их в починку. Вполне обычное намерение, которому вскоре предстояло коренным образом изменить жизнь Итана Фрая, самого Бута, одного молодого человека, именующего себя Призраком, а также многих других, вовлеченных в извечную борьбу между орденом тамплиеров и братством ассасинов. Не знал Бут и того, что часы отставали почти на час.
Не подозревая об этом, Бут щелкнул крышкой часов, почувствовав себя вполне респектабельным человеком. Он вышел из переулка, огляделся и двинулся в сторону рынка, где уже заканчивалась торговля. Вор шел ссутулившись, держа руки в карманах, и поминутно оглядывался – не следят ли за ним. Миновав рынок Ковент-Гарден, Бут направился к притону «Сент-Джайлз», расположенному в трущобах Олд-Никол. В этом квартале даже воздух был иным. Каблуки сапог уже не стучали по булыжникам. Они погружались в зловонное месиво из гниющих овощей и человеческих испражнений. Это месиво делало тротуары осклизлыми, а воздух – спертым. Бут прикрыл шарфом нос и рот: хоть и неполная, но все же защита.
Вдруг рядом с воришкой возник оголодавший пес и потрусил сбоку. Впалое пузо, просвечивающие ребра, воспаленные глаза. Пес умоляюще посмотрел на Бута, но тот угостил его лишь пинком. Четвероногий попрошайка проворно отскочил и исчез. Неподалеку в проеме открытой двери сидела женщина. Ее одежда состояла из лохмотьев, подвязанных веревкой. Женщина прижимала к груди младенца и смотрела на Бута остекленевшими, мертвыми, «трущобными» глазами. Возможно, она была матерью юной проститутки и сейчас ждала, когда дочь вернется с заработком. И горе несчастной девчонке, если явится домой с пустыми руками. А может, эта женщина с ребенком заправляет шайкой воров и сладкоречивых вымогателей, которые вот-вот принесут ей дневную добычу. Или же она – хозяйка одной из многочисленных ночлежек. Большие дома, в которых некогда жила знать, со временем разделили на квартиры и комнаты, сдавая тем, кому требовалась крыша над головой – беглым каторжникам и семьям со скудным достатком, проституткам, торговцам и рабочим. Тем, кто платил подороже, доставалась кровать, остальным – место на полу. Большинство ночевало на матрасах, набитых соломой или опилками. Нельзя сказать, чтобы жуткая теснота и детские вопли среди ночи способствовали крепкому сну постояльцев.
Заметная часть населения трущоб не могла или не хотела работать, но большинство где-то работало. Кто натаскивал собак, кто ловил птиц. Иные торговали луком, водяным крессом, сельдью или разной мелкой рыбешкой. Хватало лотошников и подметал, подавальщиков в дешевых кофейнях, расклейщиков афиш и тех, кто таскал плакаты с разными объявлениями. Свои товары и орудия ремесла они, как правило, хранили там же, где жили, что лишь усиливало тесноту и скученность, а также добавляло зловония. На ночь двери домов запирались, разбитые окна затыкались тряпьем или газетами из-за ядовитой атмосферы ночного Лондона. Говорили, что от дыма в ночном воздухе задыхались целые семьи. Во всяком случае, ходили такие слухи – а в трущобах быстрее болезни распространялись только они. Флоренс Найтингейл[1] могла бы целыми сутками выступать