– Ни в какие ворота!
– Шила в мешке не утаишь, и наша разведка об этих сооружениях просто не могла не сообщать.
– Власти и на это не отреагировали? Но это уже просто преступление, – возмутился Матейченков.
– Я с выводами не спешу, – покачал головой Дубов. – Может, просто беспечность наша рассейская?
– Извечная надежда на авось?
– Что-то вроде того. Вспомни июнь сорок первого года. Мы тоже тогда кричали, что к войне готовы.
Гремя огнем, сверкая блеском стали,
Пойдут машины в яростный поход,
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин
И первый маршал в бой нас поведет.
А что на деле оказалось? – продолжал Дубов. – Граница не укреплена. Пограничные части дезорганизованы, бензин на аэродромах и на танковых базах отсутствует. Далее результат первых же дней войны: три миллиона наших солдат попали в плен, кадровая армия по сути дела перемолота, немцы продвигаются со стремительностью лесного пожара, почти не встречая сопротивления, кроме отдельных островков, типа Брестской крепости… Да что я тебе излагаю? Не мне говорить, не тебе слушать.
– Ты что же, сравниваешь ту ситуацию и эту?
– Конечно, масштабы разные, но суть одна.
– Ты, брат, чуток перегнул палку.
– Ни капли, – энергично покачал головой Дубов. – Скажу тебе по секрету, что нам еще крупно повезло.
– В чем?
– А в том, что народ Дагестана в своей массе оказался на нашей стороне. Иначе пришлось бы совсем кисло.
– Тут ты прав.
– Едва произошло вторжение чеченских боевиков, как дагестанская милиция и ополченцы выступили против них. Это был единый порыв. Я слышал, как ополченцы чуть не рыдали, прося, чтобы им выдали оружие… Я видел длинные очереди у пунктов, где добровольцев записывали в ополчение.
– Значит, боевики просчитались?
– Да, они рассчитывали совсем на другую встречу… И на старуху бывает проруха.
– Тут-то и развить бы этот успех до конца, – произнес Матейченков.
– Да, тогда этого сделать не сумели. Даже обнаруженные базы террористов не уничтожили.
– На что, собственно, рассчитывали боевики?
– На общность религии. Но номер не прошел, к счастью для России, – усмехнулся Дубов.
– Как хочешь, Борис Сергеевич, но те времена…
– Какие?
– Перед началом второй чеченской войны… Те времена представляются мне совершенно непостижимыми. Ничего понять невозможно. Чистый Кафка.
– Ты имеешь в виду отношения с Чечней?
– Конечно. Ее столица стала каким-то вольным городом, как будто Грозный расположен не в России, а является независимым государством во главе со своим королем, который что хочет, то и делает. Посуди сам. Самолеты из Грозного летают во все концы света, и отовсюду прилетают в Грозный. И для них не существует