И Гиммлер, и даже Шелленберг ощутили, что Гейдрих слегка зарывается. То – что и как – он сейчас говорил, звучало слишком резко; фюрер такой реакции не одобрил бы. Зато Шелленберг наконец-то увидел того, не признающего вождей и авторитетов Гейдриха-нигилиста, которого сотворила чиновничья молва. Рейхсфюрер СС и шеф РСХА пристально взглянули друг на друга и, поняв, что их диалог зашел в тупик, перевели взгляд на Шелленберга, надеясь дождаться его третейского решения или хотя бы услышать мнение начальника управления разведки РСХА.
В данной ситуации Шелленберг оказался в самом выгодном положении, ибо к провалу в 1940 году заговора против Антонеску никакого отношения он не имел. Зато успел основательно познакомиться со всеми тонкостями этого заговора германских спецслужб и его последствий. Сразу же после провала заговора, Антонеску сумел арестовать Хориа Симу и всех основных его исполнителей. Кроме тех, кто до этой волны арестов просто не дожил.
Антонеску уже готов был вздернуть Хориа Симу на столбе напротив своего кабинета. Но мог и не торопиться с казнью, а заставить вождя железно-гвардейцев раскрыть все те нити, которые вели к заговорщикам в Берлин. И тогда Германия предстала бы перед миром как страна, не уважающая своих союзников. Тем более что Антонеску раздражало сближение Германии и России. Понятно, что он знал об условности советско-германского «Договора о ненападении» и что фюрер не собирается долго опираться на эти договоренности. Но знал и то, что у «Договора о ненападении» имеется «секретный дополнительный протокол», определяющий сферы влияния коммунистической и фашистской империй. И если бы он касался лишь раздела Польши, с окончательным и не подлежащим обжалованию приговором, вынесенным этой стране Сталиным и Молотовым, в котором утверждалось, что такого государства больше не существует и что «воссоздание его в каких-либо границах возможно только путем дружеского согласия»… Но там был Третий пункт, навязанный Германии Россией, а значит, выигранный коммунистами. И вот этот-то пункт прямо касался основ румынской государственности и румынской национальной гордости. Ибо в нем говорилось: «Касательно Юго-Восточной Европы, Советская сторона указала на свою заинтересованность в Бессарабии. Германская сторона заявила о полной политической незаинтересованности в этих территориях».
То есть, Германия демонстративно самоустранялась от влияния на процессы, связанные с Бессарабией, по существу отдавая эти «исконно румынские территории» на откуп коммунистам.
И вот сейчас, выдержав вопросительные взгляды Гиммлера и Гейдриха, Шелленберг, до сих пор чувствовавший себя