До последнего солдата. Богдан Сушинский

недавно была наспех наращена кладкой из дикого камня. – Скрашивает тоску по родине и навевает воспоминания о родовом замке Штуберов?

      – Во всяком случае, наталкивает на размышления, – суховато просветил его гауптштурмфюрер. Ему не нравилось, что берлинский гость начинает выяснять такие нюансы его бытия, вторгаться в которые ему не следовало бы.

      – Да-да, мне известно о ваших психологических изысканиях, – все еще по инерции молвил Вартенбург, но, уловив настроение барона, тут же сменил тему: – Не сказал бы, что эта крепость впечатляет, – очертил он пространство перед собой широким движением руки. – В сравнении с тем, что нам с вами приходилось видеть в Саксонии и Пруссии… Явно не впечатляет.

      – Зато моим «рыцарям рейха» эти стены в самом деле напоминают о временах рыцарства и о том, что они все же не просто солдаты, а рыцари, элита, надежда рейха.

      – Считаете, что нечто подобное в душах ваших бойцов действительно возникает?

      – Причем вместе с ощущением защищенности. Ни один партизанский отряд не способен проникнуть на базу моих рыцарей. Ни одно нападение…

      Штубер хотел продолжить свою мысль, однако, встретившись с удивленно-насмешливым взглядом Вартенбурга, запнулся и умолк.

      – Странно, у меня есть сведения, что партизаны все же тайно проникали на территорию крепости. К примеру, этим двором разгуливал в форме германского офицера все тот же лейтенант Беркут.