Ольга, зацепив каблуками комки грязи, перепрыгивая грядки, бежала на подмогу. Позади загремело что-то железное, будто разматывалась цепь и нагоняя непрошенную гостью, из будки, хрипя, захлёбываясь слюной, выскочила плешивая собака с оскаленной пастью. Не ожидая нападения, Ольга оступилась, приподнялась и опять оступилась. Так подскоками она продвигалась вперёд, уходя от погони. Собака всхрапывала, захлёбывалась лаем, рвалась с цепи. Преодолев ужас, Ольга оглянулась: животина в ярости крутилась, пыталась сбросить ограничивающую её цепь.
Дерево, охваченное пламенем, накренилось и Михаил, не дожидаясь помощи жены, схватил распластанного мужика за ноги, поволок в сторону от опасного места. Через секунду чёрный с красными всполохами ствол с треском упал как раз туда, где только что лежал человек. Упал и рассыпался на мелкие злобствующие друг на друга угольки.
– Тьфу, дурак! – в сердцах выругался Исайчев, и бросил ноги мужика. Сел рядом на землю, устало поглядывая на приближающуюся жену. Она подбежала, обессилив от страха и бега, плюхнулась рядом с Михаилом. Исайчев обнял, прижал её к себе, повалился на спину, увлекая Ольгу за собой. Рядом мирно посапывал спасённый им мужчина. Михаил повернул голову в его сторону и с интересом рассматривал улыбающееся во сне лицо.
– Живой?! – восстанавливая дыхание и, глядя на плывущие в небе облака, спросила Ольга.
– Не слышишь? Живой! По всему видно, мы с тобой, Копилка, влипли в грязь прямом смысле слова. Ты б себя видела! Рваные колготки! А белый плащ?
Ольга тоже повернула голову, но рассматривала не спящего мужика, а затылок мужа:
– Достаточно, что я вижу тебя, мой дорогой! Рубашечка и штаники, как будто ты по сырой глине на пузе до самого свиного корыта ехал, господин майор. – рассмеялась Ольга и завертела головой, принюхиваясь к воздуху, напоённому запахами горелого дерева, воскликнула:
– Шашлыком пахнет… есть хочу…
– Не шашлыком, а головешками. Наш шашлык вон лежит, в две ноздри сопит, – Исайчев, опять взглянул на спящего мужика. Мужик зашевелился, почмокал губами, отчего в воздухе появился запах вчерашнего спиртного.
– Фу! – фыркнула Ольга, поднялась и пошла в направлении деревянного корыта с дождевой водой. – Иди умойся, брюки пусть сохнут, а рубашку снимай. У меня в сумке смена есть. Взяла, чтобы ты не ходил в дорожной в присутственные места.
– Запасливая ты моя, – плескаясь в корыте, радовался Михаил. – Не жена – золото!
Вытирая лицо носовым платком, Михаил заметил, как по кромке забора, отделяющего участок спящего мужика от соседского, побежала чья-то макушка. По всей видимости, мужская, так как среди седых взъерошенных волос поблескивало озерцо проплешины. Ольга увидела макушку раньше и теперь шла именно к ней.
– Стой! –