– Как хорошо, что ты жив, – сказала я. – Ты замечательный, жаль только, что молчишь все время. А еще хорошо было бы, если бы ты мог исполнять желания. Вот взял бы и перенес меня куда-нибудь прямо сейчас. В Париж, например.
Камень стал таким горячим, что я даже побоялась обжечься и хотела положить его обратно на стол, но мою руку как будто свело судорогой, и я не могла ее разжать. Я села на табуретку, закрыла глаза и постаралась расслабиться. В следующую минуту я ощутила такой сильный порыв ветра, что, мне показалось, он способен снести балкон. Но ветер стих также молниеносно, как и подул.
Я открыла глаза и чуть не умерла от ужаса – вокруг меня была совершенно незнакомая обстановка, скорее всего, номер какой-то гостиницы. Я подошла к окну и не поверила своим глазам. Напротив была площадь Согласия (Конкорд), за которой виднелся купол Собора Инвалидов. Этого не может быть! Глупый камень! У меня же занятия, что будет, если я их сорву? Строгий выговор! В нашей Академии у каждой аудитории дежурит методист, и даже опоздание на 5 минут вызывает неодобрение руководства. Любое нарушение фиксируется, и теперь выговор мне обеспечен. В следующую минуту еще больший ужас овладел мной: я без загранпаспорта, без валюты. Как я теперь отсюда выберусь? Я по-прежнему сжимала в руках камень, который был все так же горяч, и мне стало казаться, что он вот-вот сожжет мне руку.
Подойдя к двери, я решительно открыла ее и вышла в холл. Там маячил не то охранник, не то кто-то из обслуги. Пробормотав ему «бонжур», я спустилась вниз.
Поскольку я вышла на балкон к камню, когда уже собралась на работу, то у меня на плече висела сумка, да и одета я была вполне приемлемо. Какой-то мужчина лет пятидесяти улыбнулся мне и не чистейшем русском языке спросил, давно ли я приехала и откуда?
Я ответила, что прибыла из Москвы только что.
– Вы без