А что же Руз? Он не был в числе первых погибших на Сомме и оставался в строю – судьба голкипера хранила. Смерть присматривалась и облизывалась. Для нее Руз был настоящим лакомством, деликатесом, а приятное, как известно, – растягивают.
Руз сражался так же храбро, как и играл в футбол. А как эффектно он метал гранаты! Точно мяч – с разбега на чужую половину поля. Руза ценили за невиданный талант метателя и своевременно награждали правительственными медалями. И если на футбольном поле Рузу не довелось посылать мяч в сетку ворот противника по причине сугубо защитного амплуа, то здесь, на поле боя, он отводил душу, частенько попадая гранатой в места скопления братьев во Христе, выбравших для отстаивания не те геополитические интересы…
Но Рузу этого было мало. Он видит, что, несмотря на удачные индивидуальные действия, результат на табло не меняется. Наступательный порыв британской когорты захлебнулся. Гранаты исправно метаются, соперник стабильно уничтожается, а счет при этом – исключительно в пользу Смерти. Война перешла в тягучую окопную фазу, превратившись из блестящего кровавого зрелища в скучнейший ничейный поединок. К тому же в жутких антисанитарных условиях Руз, кроме медалей, зарабатывает себе «траншейную стопу» – болезненную инфекцию. Надо было что-то делать: на поле было скучно, а этого Руз допустить не мог. И принц голкиперов, как и раньше, взял зрелище на себя, сделав невозможное, невероятное.
Принц голкиперов рванулся в атаку, – именно так он выбегал из ворот, чтобы напасть на игрока, осмелившегося прорваться на половину поля его команды – отчаянно и бесстрашно. Рванулся в одиночку: приказа атаковать ни от кого не поступало. Но Руз всегда был режиссером своего собственного представления и приказы отдавал себе сам. Герой британского времени стремительно добежал практически до самых немецких окопов – его скорость и дерзость стали неожиданностью для снайперов и пулеметчиков соперника, – и в упор расстрелял все патроны своей винтовки. Это был его заключительный выход из ворот, решающий проход через поле, – только в этот раз он не остановился