Юный чиновник Ванзаров по всем статьям не мог обладать столь изощренным опытом. Однако обладал. Конечно, главная причина – природный талант. Но не только. Рискнем высказать дерзкое суждение: своей психологической ловкостью Ванзаров был обязан… образованию. Глубокое знание греческих классиков, которые досконально препарировали человеческую природу, оказалось неоценимым подспорьем для сыщика. Характеры, привычки, слабости, подлость, ложь и само зло вовсе не изменились с древних времен. Люди как были, так и остались во многом дурны и лишь в редком благородны. Все развитие человечества, которым так гордились просветители и голодные студенты, свелось к ухудшению и без того шатких моральных качеств. Чтобы не случилось окончательного раздрая, требовались все более жесткие обручи социальных правил. А потому на современную хитрость, залезшую на постамент прогресса, хватало простоты древних философов. Один Сократ уличил бы больше жуликов, чем все приставы столицы. Поступив на полицейскую службу, Родион вывел для себя простую формулу раскрытия любого подозреваемого: логика – все, психология – остальное. Ну и природный талант, конечно, помогал импровизировать.
Между тем Ванзаров занялся обязательными, но бесполезными делами. А именно: допросом дворника и посещением конфетного магазина. Игнат, напуганный появлением санитарной кареты, полиции и прочим, трясся за свое место, а потому готов был присягнуть, что никого не видел и ничего не слышал, хотя весь день стоял на посту как штык. Добиться от него, кто и в каком часу принес коробку конфет, было невозможно. В самом же заведении «Жорж Борман» ни приказчики, ни управляющий не посылали в дом на Малой Конюшенной никаких посыльных. «Итальянской ночи» за час уходит штуки три, сорт популярный, дамы любят. Концов не найти. Коробку мог купить кто угодно.
Не заходя в участок, где ничего хорошего, кроме стонов пристава, не ожидало, Родион отправился прямиком на Фонтанку. На указанном доме вывески, что здесь принимает великий доктор нервных болезней, не оказалось. Не было ее и на двери квартиры. Лишь скромная бронзовая табличка с фамилией. Видимо, так знаменит, что в лишней рекламе не нуждался.
После двукратного накручивания звонка дверь приоткрыл молодой человек строгого вида и осведомился, нагловато глядя сквозь пенсне, что угодно. Родион сказал, что ему нужен доктор Карсавин. Его спросили, записан ли он предварительно на прием. Незваным гостям здесь не были рады.
– Полиция… – сказал Ванзаров, протискиваясь мимо мрачного секретаря. Но прыткий господин опередил и скрылся за дубовой дверью, охранявшей покой знаменитости.
Родион еще только примеривался, как войти: постучать или решительно ворваться, как створка распахнулась, пропуская величественную фигуру в халате.
– Ну сколько можно! – закричало медицинское светило довольно высоким голоском. – Да оставите вы меня в покое или нет? Я буду