Топот тяжелых ног раздавался то совсем близко, то удалялся. Время от времени тварь крушила обстановку в доме. Раздавался звон и грохот.
«Только не телевизор», – думал батюшка.
За огромную изогнутую панель он отдал полмиллиона.
Святой отец молился, нашептывая молитвы. Когда тварь приближалась, его собственный шепот казался ему громким криком. Он замолкал, закрывал уши руками и старался не шевелиться. Тогда становился слышен стук сердца. Оно било в набат, сотрясая стены дома. Когда страх владел душой отца Анатолия, он терял ощущение времени. После череды состояний он совсем перестал понимать, сколько прошло времени с того момента, как он спрятался в своем убежище.
Снова начались рези в животе и тошнота. Ко всем невзгодам добавилось острое желание сходить в туалет «по-большому». Батюшка оттягивал этот процесс, как мог, но в какой – то момент понял, что больше оттягивать не может. Сходить в штаны он психологически не мог. Тварь где-то затихла. Святой отец собрал из пачек денег круглый колодец высотой в пять пачек. Скрепя сердце, нарвал на его дно из самых мелких купюр подстилку.
– Не думал я, что таким образом буду использовать свои деньги, – сокрушался батюшка.
Ему еще невдомек было, что цена его бумажкам была нулевой.
Наполненный туалет изрядно пованивал. Пришлось нарвать еще купюр и забросать ими «ароматное» содержимое. Когда шаги твари послышались рядом, отцу Анатолию показалось, что он слышит, как часто монстр гоняет носом воздух, словно принюхивается. Он испугался, что его дерьмо сможет выдать надежную «прятушку». Монстр поскреб когтями рядом, но двери не обнаружил.
Самочувствие ухудшалось. В животе горели свечи, поджаривая сердце. Мозг в полной темноте создавал причудливые галлюцинации: то сова выпрыгивала из тьмы и проваливалась в глаза, то распускались огненные цветы и стояли перед глазами, то усопшие, которых когда-то отпевал отец Анатолий, громко смеялись над ним. В какой-то миг батюшка приходил в себя, осознавал, где он, и ему становилось страшно, что в беспамятстве он шумел. Потом он снова проваливался в яркое и шумное беспамятство, основным ощущением в котором была боль.
Сквозь тяжкое состояние он услышал стрельбу и крики, а потом голоса:
– Нет его здесь! Не продержался!
– А кого тогда пас этот рубер?
– Может, и не пас. Видел, домяка какой? Я бы и сам пожил в таком.
– Что ты хотел? Слово Божье дорогого стоит.
Отец Анатолий захотел крикнуть, но не смог. Из горла вырвалось змеиное шипение. Одной рукой он нащупал выключатель. Яркий свет вызвал резь в глазах. Батюшка подполз к двери, нажал кнопку замка и из последних сил толкнул дверь.
– Фу