– Сегодня мы на поезд опоздали, – продолжал он. – Переночуем, а с утра – на поезд – и домой.
Они вышли на Океанский проспект, пересекли Ленинскую улицу и прошли мимо цирка Шапито на Корабельную набережную. Иван Федорович едва успевал отвечать на вопросы дочурки и с удовольствием прислушивался к ее щебетанию.
– А у нас в Уссурийске цирк лучше. Ой, сколько людей, и где они только помещаются? А вот моряки пошли, какие красивые!..
Наконец, они подошли к причалу, вдоль которого выстроились громады пароходов. Иван Федорович подвел Свету к самому краю причала. Над ними нависла ржавая корма какого-то парохода, а в воде плескались какие-то банки, обломки ящиков, мазутная ветошь. Неприятно пахло чем-то гниловастым.
– А где же море? – воскликнула Света в недоумении.
– Да вот же оно, смотри, – развел руками Иван Федорович.
В просвете между пароходами виднелась водная поверхность.
– Эта бухта называется Золотой Рог, – пояснил Иван Федорович, – а вот там, – показал он рукой, – Русский остров.
– А что, есть еще и Японский? – удивленно спросила Света.
– С чего бы это? – переспросил отец. – Остров этот наш – русский, поэтому и название такое.
Иван Федорович невольно вспомнил начало своей солдатской службы и тяжело вздохнул. Сколько воды с тех пор утекло!
– Ну, пойдем в гостиницу, а то уже темнеет, – позвал Свету Иван Федорович.
Возвращались они уже при свете уличных фонарей, и эта картина казалась Свете какой-то сказочной.
– Ну, увидела море? – спросила у Светы дежурная, когда они переступили порог гостиницы.
– Увидела, – вздохнула Света. – Что-то не понравилось оно мне.
– Почему? – удивилась дежурная.
– Да, грязноватое оно какое-то и… маленькое.
Дежурная притащила им раскладушку. После очередного стакана чая с красным пряником Света заснула крепким сном, и снилось ей море, но совсем не такое, как во Владивостоке.
А Иван Федорович долго ворочался в неудобной кровати, вспоминая отдельные эпизоды из своей жизни, а когда заснул, то никаких снов не видел.
…Иван Федорович и не заметил, как в послевоенных буднях пролетели годы, и пришла пора уходить на пенсию. Проводили его торжественно – все-таки персональный пенсионер, хотя и местного значения.
Как водится, наградили почетной грамотой (их у него за время работы набралось более десятка), ценным подарком (самоваром) и, конечно, букетом цветов.
Иван Федорович был в своем неизменном полувоенном костюме с медалью и почетными министерскими знаками на груди («Отличнику соцсоревнования по сельскому хозяйству» и «Отличнику промкооперации»).
– Вот и все, мать, – заключил он, возвратившись с собрания. – Теперь будем вдвоем куковать.
– Ну да, вдвоем, – возразила Ксения Ивановна. – Нам надо еще вон Светку поднимать. Да и Вовка из армии должен прийти.
Старшие