54. Итак, после того как он недостойно и низко окончил жизнь, как сказано, и Ставракий, его сын, получивший раны, едва достиг столицы и прожил, как говорят, до двух месяцев, скипетр получает Михаил[458], имевший тогда чин куропалата[459], муж поистине достойный императорского достоинства и законнейший преемник власти. Он прежде всего заботится о положении [святого] отца, именно о том, чтобы возвратить его из ссылки и удостоить всякой чести. [Col. 165] Мало этого, он немедленно является и полезнейшим сочетателем разделенных членов, связавшим воедино прекрасное Тело Церкви и даровавшим иереям и монахам согласие, которое они некогда утратили, между тем как Иосиф, прежде уже извергнутый из Церкви, разумеется, и теперь, как какой-либо негодный член, был открыто отсечен от нее. Это было весьма угодно также и Римскому предстоятелю[460], который удостоверил свое мнение грамотами и своими послами. Им-то благочестивый император и пользовался как посредником и примирителем в соединении отцов. С этого времени патриарх и преподобный, опять восстановившие добрые взаимные отношения и горячей дружбой больше и больше усиливавшие взаимную любовь, пребывали и впоследствии нераздельно друг от друга не только телесно, но и гораздо больше – душевно, один радуясь другому и оба – друг другу.
Кончина преп. Платона
55. Когда около этого времени окончил жизнь[461], имея 79-й год от роду, священнейший Платон, муж, много потрудившийся и явивший великие подвиги добродетели, то и при этом случае патриарх показал высокую степень и искренность любви[462]. Он сам, вместе со всем клиром, прибыв в монастырь и явившись к умиравшему святому, всем существом прилепляется к нему, обнимает все его члены и нежно лобызает каждый из них. [Затем], с бесчисленными свечами и воскурением фимиамов воздав ему, как отцу отцов, последний долг, он едва и с трудом полагает его тело в гроб, потому что стеклись, как подобает, многие и долго препятствовали положению, как будто не желая расстаться с преподобным и после его смерти.
Ученики преп. Феодора
56. Но пусть наша речь переходит к следующему. Ибо хотя мысль страдает, когда одновременно обращается на многие предметы и не знает, о чем вспомнить на первом месте, так как каждый побуждает говорить о себе и притом понуждает сказать прежде именно о нем, однако же мы, ныне упомянув в слове о каждом немного и как придется, предоставим