– Ударник, – вдруг обратилась ко мне Лора. Посмотрела внимательно, пристально, словно видела впервые в жизни.
– Что?
– Да нет, ничего.
Снег звонко хрустит под ногами, словно кто-то с аппетитом грызет рафинад. Здесь он по-настоящему белый, гораздо чище, чем в Москве, где тротуары покрыты бесформенным серым месивом. Да и когда я в последний раз видел на Земле настоящий свежевыпавший, нетронутый снег? Уже и не вспомнить…
– Каков план действий? – решил на всякий случай уточнить я. Хоть мне и не слишком нравилась навязанная Беккером компания, но раз уж мы вынужденно работаем вместе, нужно как-то согласовывать свои решения, иначе можно нарваться на неприятности.
– А просто заявимся к этому профессору и сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться, – легкомысленно пожала плечами Лора, – че тут думать-то?
– Думать всегда нужно, – назидательно возразил я, – например, о том, что он не захочет сотрудничать. Пытать его будешь?
– Заманчивая идея… – протянула девица. Вот что ты будешь с ней делать? – Ну а ты что предложишь, Ударник?
– Есть одна идея, – напустив на лицо загадочное выражение, ответил я.
Цветочная улица оказалась скорее переулком – узким и извилистым, терявшимся среди каменных фасадов уже через несколько десятков шагов. Стоило только свернуть в это рукотворное ущелье, и в нос ударил горьковатый хвойный запах, сразу навеявший мысли о новогоднем празднике. Почти так же в моем далеком детстве пахла картонная коробка с укутанными в присыпанную хвоей вату елочными игрушками, которую мама доставала из антресолей в последних числах декабря. Источник запаха обнаружился, когда мы добрались до цели: возле пятого дома был разбит небольшой палисадник, где росли, укрывая припорошенными снегом лапами каменное крыльцо, обычные земные ели.
К массивным деревянным дверям был привязан небольшой изящный молоточек, которым я и постучал по украшавшей лакированную поверхность косяка медной пластине. Спустя примерно минуту изнутри донеслись шаги, звякнул засов, и дверь приоткрылась, образовав узкую щель. В ней нарисовалась взъерошенная голова, и на нас настороженно уставилась пара светло-серых глаз.
– Господин Хольте? – изобразив на лице гримасу, которая, по моему мнению, должна была смахивать на вежливую улыбку, осведомился я.
– Нет! – довольно резко ответили с той стороны. – Профессора Хольте нет дома.
– С кем имею честь? – сохраняя прежний вежливый тон, поинтересовался