target="_blank" rel="nofollow" href="#n15" type="note">[15]. Технически это было проделано с присущим русским изяществом медведя, грабящего пчелиные ульи, – предприятия ликвидировались, под предлогом «работы на войну против СССР» (а в Германии трудно было найти промышленное предприятие, не работавшее на войну); затем, на той же материально-технической базе, буквально через неделю-две, необходимые для решения юридических формальностей, оно воссоздавалось с тем же составом работников, но кардинально новым составом собственников – немецкие промышленники теряли в среднем треть акций, американцы – все и навсегда
[16]. Вой американцев, назвавших случившееся «Великим русским ограблением», описанию не поддавался принципиально, что и понятно, поскольку стоимость конфискованного, по самым скромным оценкам, приближалась к 30 миллиардам долларов. В Германии же реакция была иной – злорадство по отношению к янки, привыкшим строить свое благоденствие на чужих бедах, дополнялось пониманием того, что свое никто уничтожать не станет, так что можно было рассчитывать на то, что победители не дадут пропасть ни промышленности Германии, ни ее работникам. Это отношение разделяли даже немецкие промышленники, резонно решившие, что если бы русские захотели их ограбить, то никто бы не помешал им отобрать все – треть же была, по общему мнению, суровым наказанием, но не грабежом. И ожидания вполне оправдались – промышленность была загружена заказами. Сверхвысокие налоговые ставки, введенные русскими в ходе налоговой реформы – суммарно налоги достигали 90–94 % – объяснялись необходимостью концентрации средств для решения задач восстановления и развития Германии
[17]. Эти деньги тратились на обновление основных фондов, сиречь на разработку и производство более современного оборудования, финансирование перспективных исследований, решение социальных задач, прежде всего на восстановление разрушенного жилья и выплату репараций СССР в натуральной форме
[18]. Сельскохозяйственные предприятия начали получать товарные кредиты – семенным зерном, минеральными удобрениями, горюче-смазочными материалами, запчастями и новой техникой. Отдавали они их своей продукцией – так и удалось сначала повысить нормы по карточкам, а потом и вовсе отменить их.
Русская экономическая политика сводилась к заполнению германского рынка германскими товарами, при обслуживании данного процесса финансами, находящимися под русским контролем. Важным отличием от похожей политики гитлеровского периода было то, что русские не только не делали ставки на «контролируемый дефицит», но методично вели дело к насыщению рынка товарами и услугами, поощряя частную инициативу в мелком и среднем бизнесе[19]. Французский же рынок в значительной степени заполнялся американскими товарами – и при этом французские финансы, находящиеся под американо-английским контролем, систематически утекали из национальной экономики. Все это обуславливало неуклонно увеличивавшийся разрыв
