И сделав над собой усилие, она подняла на Елену пылающее лицо.
– Спасибо вам. Благодарю вас, сестра Юматова, от всей души… благодарю… за сочувствие и ласку… Но… но у меня нет никакого горя… Уверяю вас. И ничто не гнетет меня тоже… право… ничто… Спасибо… спасибо вам и Кате… – и, окончательно смутившись, она опустила вниз сконфуженное лицо.
– Ну, Бог с вами, Мариночка. Нет так нет. На нет и суда нет, – пошутила с улыбкой Юматова. Но как мало шла веселая улыбка к этим печальным, тоскующим глазам! – Во всяком случае, всегда рассчитывайте на мою и Катину помощь. А теперь… Вы не забыли, какой сегодня вечер у нас? А?
– Нет.
– Смотрите же. Смени́тесь в 9 часов и приходите. А то Розочка обидится. Ведь гостей наберется куча – и доктора, и наши… Настоящий бал… На славу отпразднует день своего рождения наша детка. Придете?
– Приду, конечно…
– То-то же… А теперь Христос с вами… Дай Бог спокойствия вашей душе…
И прежде чем Нюта успела опомниться, сестра Юматова осенила широким крестом ее тоненькую миниатюрную фигурку.
– Господь с вами. Ниночку мою я бы точно так же… – тихо, чуть слышно проронила она и, смахнув слезу с темной ресницы, спешно отошла от Нюты, прежде чем девушка успела поблагодарить ее.
– Джиованни, милый, что с тобой? Кто тебя обидел? О чем ты, мальчик мой?
Нюта стоит подле узкой больничной койки, силясь оторвать от подушки глубоко зарывшуюся в нее черную головенку.
За два месяца пребывания в больнице волосы Джиованни выросли и закурчавились снова.
Худенький, вытянувшийся ростом, он кажется не по летам большим. Серый больничный халат висит, как на вешалке, на исхудалом теле.
Мальчик так плотно прильнул к постели, что нет сил оторвать его. По вздрагивающим плечам и по тихим, чуть слышным булькающим звукам Нюта поняла, что он плачет.
– Джиованни, милый, кто тебя обидел? Скажи! – Нюта садится на край постели и гладит костлявую, с выдающимися от худобы лопатками спину маленького итальянца.
– О, Cielo! Povero mio sono perduto![48] – глухо вырвалось из глубины подушки.
Нюта встревоженно посмотрела на взволнованного мальчика:
– Почему ты пропал, Джиованни? Что случилось с тобой? – спросила она.
Она ежедневно в этот последний месяц приходила к выздоравливающему мальчику, подолгу беседовала с ним, учила его говорить по-русски и сама приучалась понимать его красивый, как