– Ну, если вы каждому будете тыкать в висок пистолетом, они, может быть, в это поверят, – не сдержалась Марина. – Чушь какая! Вы – англичанин, я – русская. Мы, может быть, братья и сестры во Христе, но…
– Не такая уж это чушь, – перебил «лорд», наконец-то убрав пистолет, словно только сейчас о нем вспомнив. – Я ведь наполовину русский. Моя покойная матушка была вашей соотечественницей. Я представлю вас племянницею матушки, скажу, что пригласил вас погостить в обмен на гостеприимство, мне оказанное. Возможно, кому-то совместное путешествие кузенов покажется не вполне приличным, однако… однако это лучше, чем бывшее в действительности.
Марина даже отвечать не стала. У нее дыханье сперло от воспоминания, как он держал ее под колени, широко разведя их в стороны, и… и… И теперь он задумался о приличиях?!
– Погодите, – торопливо сказал Маккол, очевидно, понявший по хищной вспышке ее глаз, какой ответ его ожидает. – Погодите, это еще не все. Итак, вы будете жить в замке, и спустя некоторое время я стану проявлять к вам романтический интерес. Конечно, сейчас вы ненавидите меня, но кто знает, может быть, через некоторое время…
Он нерешительно посмотрел на Марину, а она ответила пренебрежительным взглядом.
– Может быть, через некоторое время мы обвенчаемся по всем правилам, и хотя перед Богом мы уже муж и жена, мы станем таковыми и перед людьми, – продолжал Маккол. – Но если… если ваша ненависть и с течением времени не утихнет, мы… мы расстанемся, причем вы сможете потребовать от меня всего, чего пожелаете в возмещение причиненного вам ущерба. Клянусь, я это исполню. И даже если вы пожелаете, чтобы я застрелился на ваших глазах… Нет, сейчас я этого не сделаю, – торопливо сказал он, увидав, какой надеждой расцвело вдруг ее лицо, – но потом, скажем, через полгода, когда я уже наверняка найду и покараю убийцу Алистера, я уплачу вам любой штраф, какой вы захотите. Нечего и говорить, – понизил он голос, – что я не прикоснусь к вам в это время, а буду вести себя как почтительный родственник.
Марина молча смотрела на него, размышляла, но ничего не говорила.
– Сегодня 31 января, – продолжил Маккол, – итак, 31 июля я или женюсь на вас по вашей воле, или по вашей воле умру. Ну, вы согласны?
– Да! – в восторге вскричала Марина. – Да, о да!
Жаль, капитан Вильямс этого не слышал.
Едва увидев берег Дувра, покрытый снегом, с высокими башнями, где уже был зажжен огонь для безопасности мореплавателей, Марина почувствовала уже не неприязнь, а интерес к этой неведомой земле.
И вот стоит близ пристани карета, вот идет от нее высокий человек с брудами5 чуть ли не до плеч, подает руку Макколу, помогая сойти на берег, кланяется, бормоча:
– Милорд… я счастлив видеть вас, я счастлив… позвольте…
«Ух ты, значит, он и в самом деле лорд?!» – в ужасе подумала Марина.
– Полно, Саймонс, – перебил его Десмонд,