– Да, он звонил, я в курсе. Чем обязан?
– Хотелось бы поговорить о деле Лютиковой, которое вы ведете.
– Пытаетесь накопать материальчик на статью?
– Вообще-то да. Я получила задание в редакции найти интересный материал на тему бытовых семейных разборок...
– Думаете, в деле Лютиковой все так интересно? Уверяю вас – суровая проза жизни, ничего больше!
– Ну, Леонид Максимович, можно мне все-таки там покопаться? Дело в том, что за последнее время не случалось ничего такого... из ряда вон выходящего. А статью скоро сдавать. Что мне делать?
Я говорила капризно-кокетливым тоном, и сердце мужчины дрогнуло. Пожалел-таки бедную девушку.
– Хорошо, подъезжайте, что ж с вами делать! Попробую вам помочь...
– Спасибо!
Меньше чем через час я подходила к кабинету номер одиннадцать, на двери которого висела металлическая табличка «Следователь капитан Удовиченко Л.М.». Я постучала, и мужественный баритон ответил из глубины комнаты:
– Да, да!
Капитан Удовиченко оказался довольно приятным внешне мужчиной лет тридцати с небольшим. Он сидел за средних размеров письменным столом, заваленным бумагами, папками, ручками, коробками со скрепками и прочими такими нужными следователю канцелярскими принадлежностями. Леонид Максимович поднял на меня глаза и посмотрел пристально. Мне стало даже не по себе под его пронзительным взглядом. Чего это он на меня так уставился? Дырку во мне хочет проглядеть? Я смутилась и залепетала:
– Еще раз здравствуйте. Я журналистка Полина Казакова, приехала вот ...
– Полина, ты?!
Я просто опешила. На каком основании он мне, совершенно незнакомому человеку, «тычет»?
– Ты что, не узнаешь меня?
Капитан Удовиченко вдруг рассмеялся. А я стояла в дверях все еще в недоумении.
– Вижу, что не узнала! Богатым, значит, буду. Да ты проходи, чего дверь караулишь? Боишься, украдут?
Он снова рассмеялся, демонстрируя мне свой белозубый рот, а потом сказал:
– Вспоминай! Институт. Отделение юриспруденции. Поток... Группа...
Я чуть не подпрыгнула:
– Леня! Неужели ты?!
– Сам себе удивляюсь.
– И как ты здесь?
– Как видишь – капитана недавно дали.
– Молодец. Ты сразу – сюда работать?
– Почти.
– Семья?
– Да, женился, и ребенка родили. Дочке Дашутке третий год пошел. У родителей жены живем. А ты как? С чего это вдруг в папарацци подалась? Кто-то из наших говорил, что ты вроде на кирпичный завод устроилась юрисконсультом... или что-то в этом роде?
Я на секунду замялась: сказать Леньке правду или не стоит? С одной стороны, он свой, учились вместе, в параллельных группах. С другой стороны, все-таки он – мент. У них своя правда, свой взгляд на жизнь. Кто его знает, как он поведет себя? Я решила пока промолчать.
– Да вот знаешь...