Нэн послушно хлестанула кобылу веткой. Прибавил шагу и вислобрюхий мерин, на котором подремывал Нил.
Гроза, значит... откуда гроза, когда на небе ни облачка? Впрочем, ответ был ясен: они, паскуды, чуют приход Мэтью и, как обычно, тужатся, силятся остановить неизбежное. Сначала жара и гнус, мелочи, каковые человека, духом крепкого, не остановят. А теперь вот гроза.
Когда ударили первые струи, хлесткие, ледяные, до Грейт-Стаутона оставалось еще мили две.
Гроза была страшна: небо ярилось, катало тучи, сталкивая друг с другом, высекая искры-молнии и рассыпая гул грома. Небо пороло землю. Водяные плети раздирали и красную глину, и серую пыль, мешая одно с другим. Небо желало стереть людей, каковые – упрямцы – продолжали ползти по узкой ленте дороги, прорываясь к лесу.
– Мама-мамочка... – немо хлопала губами Нэн. – Господи спаси...
Джон вторил, крестился криво, пытаясь знаком ветер обуздать. Взывал:
– Пресвятая Дева Мария, смилуйся...
А ветер рвал слова на клочья, швыряя в грязь. Скалился. Хохотал. Визжал на тысячи голосов. Хлестал лицо, грязными пальцами лез в рот, норовя добраться до нутра, вырвать, вывернуть, кинуть под колеса.
– Отступи! – слышалось Мэтью. – Отступи – и спасешься!
– Нет.
Он упрямо мотнул головой – шляпу унесло, мокрые волосы водорослями залепили лицо, затянули сеткой, вот-вот сомкнутся, повинуясь чужой, злобной воле, задушат.
Не бывать такому! Он сумеет, он выстоит, ибо чист духом и помыслами. Господь спасет. Господь милосерден. Господь всемогущ, и отродья тьмы не посмеют преступить волю его...
Белая молния расколола мир надвое, разрослась древом гнева, а следом, оглушая, ухнул гром.
– Мэтью...
Едва успел отскочить – мимо, одичалый, ошалелый, пронесся мул, на спине которого мешком бултыхался Нил.
– Лошадей! Лошадей держите!
Джон висел на поводьях, пытаясь справиться с кобылой.
Животные беззащитны перед дьяволом. Животные. Мэтью человек. Мэтью...
Еще одна молния ослепительной вспышкой, насмешкой, голосом из преисподней:
– Ничтожество! Отступи! Поклонись! Признай!
– Нет! – закричал Мэтью Хопкинс, захлебываясь водой и ветром. – Нет! Я не твой! Я не...
В спину ударило, сбивая наземь, и снова ударило, прошлось тяжестью кованых копыт, вминая в склизкую землю, прорезало тело ножами колес.
И тьма захохотала.
Знаменитый охотник на ведьм Мэтью Хопкинс до Грейт-Стаутона не доехал.
Село. Перекрестье улиц, десяток домов. Парочка франтоватых, со свежей черепицей да лаковыми фасадами. Еще парочка деловитых, уже стареющих, но еще крепких стенами. Остальные – старики, грязные, с прогнувшимися спинами-крышами, с седыми клоками мха да трещинами на стеклах. Один