– Болтаешь много.
– А мои подруги считают, что ты так невзрачно одеваешься, потому что считаешь себя недостойной красивой одежды, – из вредности чего только не ляпнешь.
– Правильно считают, – согласилась мама без всякого раздражения.
Живем мы в маленьком доме на обочине шумной дороги. Не богато живем, однако маму это не беспокоит. Ее беспокоит случайная капля кофе, упавшая на стол. Тогда я слышу возмущенное: «Нет. Только не это», – словно в нашу квартиру втихомолку пробралась лошадь и исхитрилась наложить кучу в супницу.
Пока я думала про маму, папа продолжал словесную экзекуцию. Удобно расположившись на кухне. С каждой репликой прибавляя обороты. Как будто сам себя раскочегаривал. У него такой вид общения вошел в привычку. Скоро распалится, раскраснеется, уличая маму во всех дефектах, а потом довольный как эшелон слонов пойдет по своим делам. Он после таких наездов просто молодеет. Они его стимулируют на контакт с молоденькими хищницами. Короче, если кто не допер – папаня любит сходить налево.
Когда-то мама была его руководителем. Смешно, право. Папа ни в жисть бы карьеру себе не сделал, если б не ее поддержка. Я думаю, он не хочет забывать о том, что был в ее подчинении.
А сейчас он снимет носки, бросит на пол, пошевелит голыми пальцами для озонирования воздуха. И приступит к главному.
– А вчера я пришел поздно, потому что у нас было заседание… – Большие пальцы на ногах забавно скрючиваются, выражая напряженную работу мысли.
Жаль, папа не в состоянии придумать, на каком именно заседании он сумел пригодиться фирме, да и «поздно» слабо сказано. Он на рассвете приковылял. Попахивая не только спиртным, но и резкими, почти мужскими духами. Может, его на голубизну пробило? Интересно, но спрашивать воздержусь.
Мама, как всегда, придерживалась обета смирения. Она молчала. Монолог папу не устраивал. Его все больше тянуло на скандал. Ему было плевать, что я сидела и слушала. Внимала внимательно.
Посуда сверкала, как латы римской армии накануне битвы. Мама медленно вытерла руки об оранжевое вафельное полотенце. Устало улыбнулась мне. Сняла застиранный до неопределенного голубоватого цвета передник. Аккуратно повесила его на крючок. Довольно изящно наклонившись, двумя пальцами подобрала белые вывернутые наизнанку мужнины носки, собираясь отнести их в ванную. Почти одновременно с этим миролюбивым действием раздался истошный визг дверного звонка. Вынуждая меня покинуть поле боя, чтоб выяснить, кого принесла нелегкая.
Глава 3
Судорожно штампанув мою щеку пахучей вишневой помадой, в квартиру тайфуном врывается моя единственная бабушка. В багровой короткополой шляпке с пестрым залихватским пером. Экспроприированным не иначе как из мужской фазаньей жопки.
Папина мама вся сегодня багровая, как свекла без шубы.
– Можешь ничего не говорить. Бедный мой мальчик. Страдалец! Как вообще можно жить в таком третьесортном районе?
Как выглядит четвертый сорт,