А, ладно, наплевать на все и всех, решила я и открыла при помощи электронной карточки-ключа дверь своего номера. Два дня назад, когда я покидала его, чтобы отправиться на тайное свидание с Витей, все было иначе. И я была иной, и жила в совершенно другом измерении. Тогда я была чрезвычайно успешной фотомоделью, королевой подиума. А кто я теперь? Главная и единственная подозреваемая в деле по убийству русского олигарха, который, к несчастью, купил растреклятую бертранскую футбольную команду.
Я вошла в номер и затворила дверь. И наконец-то осталась одна. Но ведь это не значило, что все проблемы разом испарились. Стоит мне высунуть нос в коридор, как обязательно столкнусь с другими постояльцами или прислугой. Да и покидать крошечное княжество на Лазурном Берегу мне запрещено постановлением суда – придется жить в отеле, как в золоченой клетке.
Я прошествовала по огромному номеру (все же я могу позволить себе такую роскошь!), приблизилась к одному из окон, осторожно приоткрыла тяжелую портьеру – и увидела журналистов, толпившихся около отеля. Кто-то заметил, видимо, шевеление около моего окна, потому что тотчас на окна устремились десятки фотоаппаратов и камер. Я отпрянула в глубь комнаты, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. Вообще-то любая топ-модель на моем месте была бы чрезвычайно рада тому, что пользуется таким успехом у журналистской братии, но ведь работники мировой желтой прессы хотят получить новое фото «жестокой убийцы».
Повинуясь внезапному импульсу, я прошлась по всем четырем комнатам номера и нажала на выключатели, приводя в действие электрическую систему, управлявшую жалюзи. Когда номер погрузился в темноту, везде включила лампы и – зарыдала. Ну почему мне приходится так мучиться?
Ответа на вопрос мне никто дать не мог, поэтому я отправилась в ванную, где не меньше часа нежилась в мраморной купели, заполненной горячей водой. За это время мой мобильный телефон, валявшийся на полу, трезвонил не меньше десяти раз, и каждый раз я игнорировала его. Мне не хотелось ни с кем говорить, менее всего с собственным менеджером, а еще меньше с адвокатом. Итак, у меня, похоже, единственный путь – признать себя виновной в преступлении, которого я не совершала, на несколько лет отправиться в местную тюрьму или, используя заключение психиатров, в сумасшедший дом. Хорошая перспектива, ничего не скажешь!
Я встала из ванны, и телефон зазвонил в очередной раз. Нет, не буду обращать на него внимание! Лучше всего вообще выключить. И все же я подняла изящную штучку, украшенную стразами, и увидела номер родителей – они звонили мне из России, желая осведомиться, как дела у их горячо любимой дочери.
Безусловно, папа с мамой уже знают о случившемся. Наверняка сообщение о моем аресте прошло и в российской прессе, и по телевидению как обрамление новости о гибели олигарха Максюты. К тому же отец внимательно