Первый снаряд попал в церковь. И уже на следующее утро стали жители покидать Малую Староградовку. Сначала отцы матерей с детьми отправляли по родственникам: кто в Россию, кто в Одессу, кто в Николаев. Потом и сами отцы ушли: кто в «сепаратисты», а кто в беженцы. Последними вывозили отсюда стариков и старух. С криками, плачами, проклятьями. Шум стоял страшный. И вдруг однажды так тихо стало, что Сергеич, выйдя на улицу Ленина, чуть от тишины не оглох. Тишина та тяжелая была, словно из чугуна вылита. Перепугался тогда он, что один-одинешенек остался на все село! Пошел с опаской по улице, за заборы заглядывая. После ночи пушечных залпов эта тишина давила так, будто он на спине мешок угля тащил. А двери на домах уже досками забиты. Окна фанерой заколочены. Дошел Сергеич до церкви, а это без малого километр. Перешел на Шевченко и обратно по параллельной улице на ватных ногах зашагал. И вдруг кашель услышал и обрадовался. Подошел к забору, из-за которого кашель доносился, а там Пашка. Сидит себе во дворе на скамейке. В левой руке бутылка с водкой, в правой – папироса.
– А ты чего? – спросил его Сергеич. Здороваться они с детства не здоровались.
– Я чего? А мне чего? Я что, все это бросать должен? У меня погреб глубокий, там отсижусь, если надо!..
Такой вот оказалась первая весна войны. А теперь уже третья ее зима. Это ж почти три года, как они вдвоем с Пашкой жизнь в селе удерживают! Нельзя ведь село без жизни оставлять. Если все уйдут, то никто и не вернется! А так обязательно вернутся. Когда или дурь в Киеве закончится, или мины со снарядами.
7
Две ночи и два дня минули после снегопада. Сергеич во двор только за углем выходил. Снег под ногами хрустел теперь по-другому. Ноги мягко тонули в свежем снежном ковре – не очень-то и глубоком. Но вот что удивительным Сергеичу показалось: заметил он в некоторых местах в новом снегу проплешины, через которые старая корка наста выглядывала. Странно, что не намело хотя бы полметра! Ну так и метели не было. Снег просто падал, легко и непринужденно. А потом куда-то отходил, отлетал. Или низовой ветер, поземка, укатывал его куда-нибудь в сторону естественных преград, где он сугробом мог бы собраться. Только искать эти сугробы желания у Сергеича не возникло.
На буржуйке кипел чайник. Буржуйку, как газовую плиту, не выключишь. Поэтому пришлось чайнику вхолостую кипеть, пока Сергеич не снял его, перехватив горячую ручку старым кухонным полотенцем, чтобы не обжечься. Налил в кружку фаянсовую с логотипом «МТС» кипятка, порадовал кипяток щепоткой чаю. Поднял с пола на столешницу литровку меда.
«Можно было б Пашку позвать, – подумал, позевывая.