Герр Фосс не оставлял попытки затащить красивую прислугу в постель. В его намерениях Анна окончательно убедилась, когда узнала от Гундулы, что произошло с девушкой из Белоруссии.
– Старик на нее положил глаз, что всем было понятно, кроме его супруги. Та дурочка, в отличие от тебя, считала, что если уступит натиску герра Фосса, то это облегчит ее участь. И как-то старуха застукала их в кладовке – не знаю, чем именно они там занимались, но в тот же день к нам заявилась полиция. Фрау Фосс заявила, что у нее пропали золотые сережки, и – надо же, какое совпадение! – их нашли в комнате белорусской девчонки. Ее забрала полиция, а потом сдала на руки гестапо. Несчастная поплатилась только за то, что связалась с мерзавцем-хозяином!
– Она действительно украла сережки? – спросила Аня.
Гундула, осмотревшись по сторонам, прошептала:
– Да что ты, Мария была честной девицей. Да и к чему, сама посуди, ей побрякушки? Я прекрасно помню, что тогда произошло! Фрау Фосс, после того как застала муженька и девицу с поличным, отправилась к себе в спальню. Я как раз там убиралась. Она выгнала меня прочь, но дверь осталась приоткрытой. И я видела... – Девушка поманила к себе пальцем Аню и выдохнула ей в ухо: – Видела, как она вынула из потайного ящичка шкатулку, в которой хранит драгоценности, открыла ее и вытащила оттуда сережки. И отправилась в комнату к белоруске!
– Она их ей подложила! – выпалила Анна, и Гундула дернула ее за руку.
– Да не кричи ты так! Да, старуха сережки подложила, а потом полиции заявила, что накануне носила их и оставила у себя на туалетном столике. Но я знала, что это не так – она побрякушки никогда не раскидывает, а всегда прячет в шкатулку, а та – с замком, и если ключа нет, который она таскает у себя на шее, то и не вскроешь даже топором. Сама подумай: кому полиция поверила – почтенной немке, супруге булочника, или испуганной, толком языком не владеющей девице из какой-то Белоруссии, захваченной нашими доблестными войсками?
– Но ведь ты... ты же могла бы сказать, что фрау Фосс лжет! – выпалила Аня.
Гундула шумно вздохнула:
– Думаешь, мои слова что-нибудь изменили бы? Девицу все равно бы сцапали, а я бы потеряла работу. Но ты мне нравишься, Анна, так что берегись проделок старухи.
Анна пыталась как можно реже оставаться с герром Фоссом наедине, однако он часто заходил к ней в комнату, садился на кровать и, не стесняясь, приставал. На счастье Анны, фрау Фосс всегда была начеку, и булочник быстро ретировался, так ничего и не добившись.
Как-то осенью 1943 года (Анна жила у Фоссов уже около года) пришло трагическое известие – мать хозяйки находится при смерти. Родители фрау Фосс обитали в соседней деревушке, и булочница, не теряя времени, тотчас отправилась туда.
Аня часто думала о тех, кто остался в Советском Союзе, – о бабе Шуре и деде Василии, о Димке, которого она в последний раз видела окровавленным на снегу,