Харви прошел через спальню родителей – большую пастельно-розовую комнату с мебелью из орехового дерева, с видом на сад и бассейн. В воздухе висела духота – окна были закрыты. На трюмо стояла цветная фотография матери – она смеялась, свет попал ей прямо в глаза. Печально глядя на нее, Харви принялся размышлять.
«Господь очень тобой недоволен».
Как пощечина.
«Она больше никогда не хочет тебя видеть».
Пощечина.
Он почувствовал запах ее духов, исходящий от постельного белья, от стеклянных пузырьков на трюмо. Подошел к гардеробу орехового дерева, открыл дверцу, выдвинул ящик и уткнулся лицом в стопку ее джемперов. Он ощущал мягкое тепло кашемира и вдыхал таинственный, остро ощутимый запах ее тела.
Если бы поговорить с ней еще разок!
Если бы он сопротивлялся сильнее, если бы он только сильнее боролся!
«Тебе нужно возвращаться обратно, дорогой!»
Харви еще глубже погрузил лицо в ящик, крепко зажмурил глаза, почувствовал, что шерстяная материя стала мокрой от его слез, и принялся раскачиваться вперед-назад; сквозь его крепко стиснутые зубы вырвался долгий, протяжный вой, похожий на звук пара, выходящего из кипящего чайника.
Он задвинул ящик, сел на низкую мягкую постель и успокоился. Затем поднял телефонную трубку и набрал номер Энджи. Ответила ее мать, которая, судя по голосу, как всегда, рада была его слышать; она пошла позвать Энджи.
– Харви? – Голос Энджи звучал холодно, будто он оторвал ее от чего-то важного, и это его несколько охладило. Он-то ожидал, что она будет ему рада.
– Я приехал, – сообщил он.
– Правда? – Она замялась. – Здорово.
Последовало молчание.
– Сегодня днем, – добавил он.
Снова молчание.
– Я думала, ты не приедешь до следующей недели.
– Мы поиздержались. – И опять молчание. – И, кроме того, я хотел увидеть тебя. – Он закусил губу и пожалел, что сказал это.
– Хорошо провели время? – Энджи говорила так, будто куда-то торопилась.
– Да. Классно. Сногсшибательно.
– Здорово, – повторила она.
– Я получил результаты экзаменов.
– Правда?
Ее голос звучал как-то странно. И чем сильнее он старался изобразить энтузиазм, тем отчужденнее она становилась.
– Я… я сдал лучше, чем надеялся.
Молчание.
– Я подумал, может, мы бы… знаешь… отметим это?
Ответа не последовало. Харви услышал, как щелкнула зажигалка и Энджи затянулась сигаретой. Он подумал о ее вьющихся светлых волосах и нежной коже, о вздернутом носике и веснушках, о длинных загорелых ногах и больших прохладных грудях, которые он уже