Девушка, которая привлекла его внимание, отличалась от своих товарок: она была красивее, нежнее и… невиннее. На вид ей не дашь больше шестнадцати. Девушка встрепенулась и с тоской посмотрела на черную карету, которая затормозила перед ней.
Она видела, как рука, затянутая черной перчаткой, откинула занавеску. Девушка опустила глаза. Как она хороша, пронеслось в голове у того, кто находился в карете. Чистая белая кожа, темно-рыжие вьющиеся тициановские волосы, и глаза… Глаза цвета фиалок. Фиалки – его любимые цветы…
Он распахнул дверцу кареты и в то же время прикрыл лицо рукой – если задуманное им не получится, девица не должна запомнить его лица. Но он был уверен, что все пройдет как нельзя лучше. О да!
Девушка отметила богатый наряд мужчины – черный плащ, подбитый алым шелком, модный цилиндр и старинный перстень, украшавший безымянный палец руки, которой он прикрывал лицо. Она знала, что многие из господ испытывают неловкость, в особенности те, что посещают Ист-Энд первый раз. И этот, судя по всему, один из таких. Она продавала себя всего около полугода, но тем не менее успела изучить клиентов. Ни этой кареты, ни этого господина она прежде не видела. Впрочем, в Ист-Энде не менее пяти сотен шлюх, на каждую из них приходится по дюжине клиентов. Всех запомнить невозможно!
Перстень сверкал и лучился в зыбком фонарном свете. Как завороженная, девушка произнесла, пожирая взором треугольный камень в платиновой оправе:
– Это что, сапфир?
Мужчина в карете ощутил что-то наподобие страха. Но нет, все пройдет так, как задумано! Он сделает это! Потому что это – единственная возможность получить все!
– Синий бриллиант, – ответил он и убрал руку, скрывавшую его лицо. Девушка с удовлетворением отметила, что клиент не стар и даже привлекателен. И что такой красавчик делает в Ист-Энде? По большей части господа, которые по ночам посещают эту часть Экареста, пузаты, дряхлы и обладают скверным дыханием.
– А я думала, что бриллианты всегда белые, – сказала девушка и улыбнулась. Пассажир кареты вздрогнул – у нее не хватало нескольких зубов. Ему сделалось плохо, очарование исчезло, девица стала ему неприятна. Все фальшиво, все здесь фальшиво! И как ужасны ужимки и повадки «настоящей барышни»!
Он резко захлопнул дверь, кучер огрел лошадей хлыстом. Девица, глядя вслед карете, разразилась площадной бранью. Только подумать, ее лишили заработка! Она и не знала, что ее улыбка спасла ей жизнь.
Почти час спустя, когда по Ист-Энду разнеслись два удара с колокольни церкви Святой Игнашки, он нашел то, что искал.
Девица сидела на тротуаре под фонарем, и искусственный свет золотил ее волосы. Заслышав цокот копыт, она подняла голову и улыбнулась – на этот раз все зубы были на месте. Она оказалась старше, чем та, на которую пал его выбор вначале, но это не так важно.
– Что, милый, хочешь немного повеселиться? – спросила шлюха, когда дверца кареты распахнулась. – О, а что это у тебя такое?