Феликс Третий, давно бредивший наследником и с ужасом, после легкого инфаркта, осознавший, что он может умереть, так и не произведя на свет потомства, буквально сошел с ума, когда увидел мальчика. Он единоличным решением, не советуясь с женой, тещей и тестем, назвал его Александром, в честь своего прадеда, знаменитого военного стратега, и на третий день после рождения тайно крестил в православном храме.
Скандал разгорелся нешуточный. Семейство Маккормиков потребовало чуть ли не развода Хелены с князем и грандиозного судебного процесса, связанного с правами по опеке над сыном, но князь, мобилизовав все имеющиеся связи, пригрозил тестю подлинной финансовой войной.
Эдуард Маккормик вскоре убедился в реальности намерений зятя – Святогорский начал скупать акции некоторых предприятий, принадлежавших семейству его жены, затем созвал на одном из них внеочередное собрание акционеров, отправил в отставку прежний совет директоров и практически прибрал к рукам выгодное предприятие по производству автомобильных покрышек. Все это произошло в течение считанных недель. Когда Святогорский нацелился на крупный фармацевтический концерн и начал приготовления к его захвату, Маккормик, видя, что зять не считается с затратами и готов вести войну до победного конца, невзирая на жертвы с обеих сторон, запросил перемирия.
Семейный совет, созванный в техасском поместье Маккормиков, постановил придерживаться статус-кво: мальчик остается Александром, однако, следуя протестантской традиции, получает второе имя Эдуард. Религиозный вопрос также остался без изменений – юный Александр стал прихожанином православного храма Святой Елизаветы. Старший Маккормик особенно противодействовал в этом пункте, он надеялся, что его внук когда-нибудь займет пост президента США, а его православие стало тому серьезным препятствием.
– Нет, – заявил Феликс Третий, – мой сын скорее станет русским царем, чем президентом Америки.
Святогорский лелеял мечту о триумфальном возвращении на родину. Он сам родился в Староникольске, однако после самоубийства отца его дед принял решение – немедленно уехать в Париж, туда же перевести и все капиталы. В империи, которая вела войну, это выглядело крайне непатриотично, однако у старого князя были на то веские основания. Его сына, покончившего с собой, подозревали, помимо убийства любовницы, актрисы Анны Радзивилл, в совершении ряда жестоких преступлений, взбудораживших провинциальный городок летом и осенью 1916 года. Княжеское семейство, всегда популярное по причине их щедрой благотворительной деятельности, возненавидели, и старый Святогорский счел необходимым убраться восвояси еще до того, как полные гнева