Господин Пачелли осклабился и поправил безупречно сидящий галстук.
– Вы можете много чего полагать, синьора Полесская, но от меня зависит все в тюрьме, вы это должны усвоить.
Галантный синьор испарился, перед ней стоял жестокий и циничный человек.
– Я не думаю, что вы задержитесь в моем заведении, я бы и не хотел иметь подобного заключенного. Вы доставляете всем слишком много хлопот. Из-за вас мне пришлось подняться сегодня в три часа ночи. Из-за вас я имел напряженный разговор с министром юстиции и премьер-министром. Американцы насели на меня со всех сторон. Они хотят вашей крови, запомните это, Татьяна.
Затем синьор Пачелли вновь улыбнулся и превратился в любезного старикана.
– Если у вас больше нет пожеланий, то я могу удалиться. И прошу вас соблюдать принятые в моей, запомните, в моей тюрьме правила внутреннего распорядка. Мне велели обращаться с вами корректно, что я и делаю.
Таня вновь осталась одна. Крошечное оконце, около самого потолка, выходило в тюремный двор. Таня уселась на деревянный настил, ей вдруг ужасно захотелось спать. Силы были на исходе. Она в тюрьме, ее обвиняют непонятно в чем, но ей наплевать.
Она проснулась от сильного стука. Около двери стоял поднос с несколькими мисками. По всей видимости, пришло время обеда. Кормили в тюрьме, вверенной заботам синьора Пачелли, не так уж плохо.
Таня поела и вновь попыталась заснуть, но на этот раз сон не шел. Она прислушивалась к шорохам за железной дверью, с улицы доносились отдаленные гудки автомобилей, шелест большого города, веселые крики детей. Надо же, жизнь продолжалась, она остановилась только для нее.
Нет, не остановилась. Она не сдастся, всегда нужно сопротивляться обстоятельствам, какими бы невероятными они ни были. Таня твердо помнила это правило, ведь именно отец учил ее этому. Но почему его нет? Он давно должен быть здесь, вызволить ее.
Затрещал замок, дверь открылась. Тюремщица, бросив на Таню суровый взгляд, произнесла:
– Прошу вас, господин посол.
Вслед за ней в тюремную камеру шагнул невысокий сухопарый мужчина в темно-сером костюме, Олег Степанович Измайлов, хороший знакомый ее отца, посол Советского Союза в Италии. Таня дружила с его дочерью и была когда-то давно, лет в тринадцать, влюблена в его старшего сына, который работал теперь в Канаде.
Олег Степанович дождался, пока надзирательница выйдет прочь, и сказал:
– Добрый день, Танюша, как дела?
Услышав его голос, Таня всхлипнула. Ей внезапно стало обидно и больно на душе.
– Не плачь, не плачь, – сказал Измайлов. – Все хорошо, я тебе обещаю, что все будет хорошо.
Таня подняла на него заплаканные глаза. Что-то в его тоне, слишком бодром и фальшиво-уверенном, ей не нравилось. Олег Степанович по-прежнему стоял у двери.
– Я потребую, чтобы тебе предоставили другую камеру. Причем немедленно.
– Олег Степанович, – Таня вжалась в холодную бетонную