Мэтр Маджорити взмахнул дирижерской палочкой, и наш хор завел первый куплет патриотической кантаты, сладкой и приторной, как патока:
Славься, Старая Литания,
Славься, лучшая страна!
Мы другой такой не видели
Ни в какие времена!
Признаюсь, я никогда не была патриоткой Старой Литании, хотя, похоже, именно в ней и родилась и выросла. Ну что это за страна, смех один! Когда мы изучаем славную историю Старой Литании, я еле сдерживаюсь, чтобы не захохотать. Ни одной войны. Ни одного приличного восстания. Самое последнее народное волнение случилось здесь между крестьянами двух деревень, не поделивших поле созревшей брюквы, и было это полтора века назад. То ли дело Славная Затумания! Там если нет большой войны, обязательно сражаются ленные лорды, или рыцари, или, на худой конец, монахи двух разных орденов. Королевство Пшепрашам тоже воюет со всеми, кто только посмел косо глянуть на их бесконечные, кишащие медведями леса. А Цвейгландия!.. Эти их бешеные ландскнехты в вороненых доспехах и с мечами, способными искрошить противника в мелкий салат!
– Барышня Веронезе, вы поете или мух ртом ловите?! Что это за соль второй октавы? Я не слышу вашего голоса! Оставляю вас без сладкого до конца учебного года, и извольте петь!
Вот же скотство! Признаюсь, сладкое – моя слабость. Это и неудивительно, ведь я привыкла активно шевелить мозгами, а на уроках человековедения нам рассказывали, что мозгу для работы нужно очень много сахара. Ну ничего, за годы, проведенные в пансионе, я отменно научилась воровать из кухни все, что плохо лежит и что при этом можно съесть без вреда для здоровья. Так что, почтенный мэтр, мне ваши запреты не указ. Послезавтра пекут яблочное печенье, так я не я буду, если не скраду себе полный подол ароматных вкусностей!..
Мои мечты о яблочном печенье (под аккомпанемент нестройного пения нашего хора) были внезапно прерваны. Дверь класса отворилась, и на пороге появилась мать Конкордата, заместительница аббатисы по вопросам дисциплины в пансионе. Ее лицо, напоминающее непропеченный постный блин, и вытянутые в узкую полоску губы цвета мертвого дождевого червя не предвещали ничего хорошего.
– Мэтр, остановите урок, – ледяным голосом молвила она.
Учитель взмахнул руками, описывая полукруг, и мы умолкли, растерянно-перепуганно глядя на мать Конкордату. Всему пансиону было известно, что эта монахиня обладает норовом вечной мерзлоты, ее невозможно разжалобить, подкупить или улестить, а если она порешила кого наказать, наказание неотвратимо.
– Сядьте за столы, девочки, – приказала она.
Оказывается, когда надо, весь наш класс способен двигаться молниеносно и бесшумно. Теперь все мы выглядели как благонравные ученицы, в головах которых нет ничего, кроме учебы и молитвы. Я тоже придала своему лицу смиренный вид и захлопала глазами, изображая кротость. Не помогло.
– Барышня