– Зассых, – немедленно всплыло в памяти нужное наименование.
– Совершенно верно. Надеюсь, в этом негоднике достаточно порядочности, чтобы не доводить до ушей герцога и прочих замковых жителей это прискорбное происшествие.
– Это я сомневаюсь… А Оливия у себя?
– Да, но ей пришлось потяжелее, чем тебе, детка. На ужин она получит только овсянку и ревеневую настойку, и завтрашний день ей лучше провести в постели.
– Я пойду к ней? – полувопросительно глянула я на Сюзанну.
– Само собой. Одевайтесь, сударыня, и выполняйте свои обязанности.
– Сюзанна, прошу вас, будьте со мной на ты.
– Хорошо, так и быть. – Сюзанна улыбнулась. – Что ты хотела бы на ужин?
– Избавиться от тошноты.
– Понятно. Значит, это будет овсянка и взбитые белки. Имей в виду, дорогуша, я еще не до конца пресытилась мщением за такое безобразие, поэтому буду тебя немного терзать.
– Ой, терзайте, только бы голова перестала кружиться.
Сюзанна помогла мне одеться и проводила до дверей комнаты Оливии. Из-за двери раздавались протяжные стоны.
– Бедняжка, – покачала головой Сюзанна. – Прошу, детка, больше не занимайтесь таким безобразием. Это не только вредно для здоровья, но и выглядит так неэстетично! Вы же девушки, а девушкам полагается вести себя крайне благопристойно. Именно это отличает настоящую девушку от какой-нибудь там лахудры с разбойничьего квартала.
– Какие вы знаете слова – «лахудра», – пробормотала я. – В замке мой тезаурус обогатится просто неимоверно. Кстати, отличная рифма: «пудра – лахудра». Надо будет подкинуть герцогу. Пусть напишет «Песнь о лахудре». Анапестом.
Да уж, Сюзанна тоже не просто экономка. Не удивлюсь, если она тоже по выходным пишет сонеты какие-нибудь или триолеты… Поэзия пропитала этот дом насквозь, как чернила – промокашку. Вот только я какая-то непоэтичная. И Оливия, кстати, тоже.
В комнату герцогини я сначала постучалась для приличия, в ответ услыхала глухой удар чего-то об дверь, по звуку и силе удара вычислила, что это подушка, и спокойно вошла. За время моего пребывания компаньонкой у Оливии я неплохо изучила некоторые ее повадки. В том числе и швыряние многоразличных предметов в дверь. Иногда это были тарелки, вазы, фрукты, книги. Подушки – редко, это означало, что у Оливии совершенно отвратительное настроение и она устала бороться с жестокостью окружающего мира.
Окружающий мир в лице меня вошел в ее комнату.
– Приветствую вас, экселенса, – церемонно поклонилась я, быстренько передвигаясь за кресло у камина. Между прочим, это тот еще талант – одновременно прятаться за креслом и почтительно кланяться.
– Уйди, зараза, – простонала Оливия. – Ой, как мне плохо!
– Мне помог крепкий и горький чай. Отрава на кошачьих какашках. Думаю, это он сервирован на вашем столике.
– С