Эдди Рознер: шмаляем джаз, холера ясна!. Дмитрий Драгилев

открылся. Я знала, как красиво они выглядят, сидя на помостах, одетые в белые смокинги. Затем я услышала еще один шквал аплодисментов – я знала, что это встречают Эдди в тот момент, когда он занял место на возвышении. Я легко представила себе, как он поворачивается к публике и как держит трубу. Это был его специальный жест, почти сигнал, для начала концерта. Многие музыканты пытались скопировать эту манеру, но ни у кого не получалось. Первым номером шла «Серенада» Тоселли в обработке Эдди, и я откинулась на подушку, наслаждаясь безупречной игрой. Я всегда знала, каким великолепным трубачом был Эдди, но тогда, слушая его игру в больнице, я чувствовала, что он превзошел себя.

      Через три дня меня выписали.

      А еще через день началась война.

      Когда настал тревожный час…

      Яков Басин:

      В октябре Госджаз-оркестр БССР получил два пульмановских вагона, погрузил инструменты, реквизит, личное имущество и отправился на Восток. Долгое путешествие закончилось в Омске. Вагоны решили никому не отдавать, жили в них. Но начиналась зима, и было ясно, что в таком жилище в Сибири перезимовать не удастся. Решили перебираться во Фрунзе, где оказалась со своим театром мать Рут Ида Каминская. Цепляли свои вагоны к любым поездам, которые шли в ту сторону. Срабатывало личное обаяние Рознера и деловая хватка администратора Давида Исааковича Рубинчика (отца известного ныне кинорежиссера Валерия Рубинчика).

      Костяк коллектива – семьи музыкантов. У многих – дети, иногда грудные. У четы Рознеров на руках крохотная Эрика, названная в честь великой прабабушки (Эрика – аббревиатура полного имени Эстер-Рохл Каминской).

      Но в столицу Киргизии музыкантов тянули не только теплый климат и родственные связи лидера и его жены. Фрунзе был одним из центров формирования польской армии…

      Музыканты Генрик Варс, Генрик Гольд и Ежи Петерсбурский, Феликс Конарский вместе со своими руководителями записались в армию генерала Владислава Андерса, которая готовилась к отправке в Иран. Оркестранты Рознера не остались в стороне.

      «Госджаз-оркестр БССР лишился 14 музыкантов из 26», – пишет Яков Басин.

      Ежи Петерсбурский, офицер армии Андерса

      Сам Рознер в одном из писем, датированных осенью 1953 года, указал большую цифру:

      «В 1941 году во время работы в г. Фрунзе 24 артиста (из 32-х) моего коллектива ушли в польскую армию Андерса, и мне пришлось реорганизовать мой ансамбль.

      Лично я сам отказался ехать».

      Дело не в цифрах. Потери казались невосполнимыми, тем более в военных условиях. Госджаз покинули отличные музыканты. Несмотря на «русскую фамилию», ушел саксофонист-импровизатор Тони Левитин, игру которого в 1940 году хвалили в советской прессе.

      Как сложится дальнейшая судьба польских артистов? Варс выберет Голливуд, Петерсбурский, прежде чем окончательно вернуться на родину, махнет в Аргентину, Круковский тоже не сразу продолжит свою эстрадную карьеру в Варшаве. Тони Левитин окажется на Западе, где запишет пластинку