Как правило, произведения такого жанра не предусматривают подтекста и философского смысла. Всё-таки жанр в большей мере развлекательный. Однако автор этот порядок нарушил. Нарушил очень к месту и умело. Изящно, не грубо, с дворянским благородством западному миру брошена перчатка словами одного из героев: «Весь ваш жизненный комфорт западного человека оплачен бедным населением целого мира, все – от вашего костюма до машины, до самой крошечной частички металла вашего мобильника…» Виртуозным приёмом, вложив в уста отрицательного героя слова: «Не все жизни имеют одинаковую цену. …мои клиенты стоят дороже, чем нищий с мадрасской улицы или крестьянин, который всю жизнь ковыряется в земле…» – автор не только оценкой главного героя, но и всем сюжетом отрицает даже само право на подобную мысль.
Автор не оставляет возможности сомневаться в реальности существования такого взгляда. Не говоря ни слова, он сумел вызвать чувство тревоги всего несколькими штрихами, очертив среду, в которой гнездятся подобные взгляды. Среду, от которой зависит принятие многих решений. Сивар аль-Асад учился в Европе, в основном в Швейцарии и Великобритании. Изучал право в Сорбонне. Живет в Париже и Лондоне. И в своём произведении описывает среду, с которой хорошо знаком. Может быть, поэтому диалоги выглядят очень естественными.
Удивительно, но автору удалось передать словом даже взгляды и мимику. Книга возвращает потерявшему в меняющемся с бешенной скоростью мире читателю вечные ориентиры: «Сердце, которое бьется, есть некое чудо, и иногда нужно время, чтобы осознать это и насладиться каждым его ударом…» И устами главного героя трогательно просто формулирует свой взгляд на смысл жизни: «Да просто использовать тот шанс, который мне был дан, жить дальше, чтобы бороться во имя жизни других, чтобы сделать мир лучше и справедливей. Скорей всего, у меня получится немногое. Но я обязан делать это…»
В произведении много тонкого, чувственного и благородного.
Чего в этой книге нет? В ней нет злобы, ненависти и жестокости. Нет описаний жестокости справедливого возмездия. Да и сами отрицательные герои в какой-то мере даже симпатичны. В ней нет пошлости, сальных сцен, липкого третьесортного юмора. Нет ничего из того, чем ловит своих читателей ориентированная на прибыль низкопробная коммерческая литература. Это произведение для другого читателя. Образованного и способного мыслить.
И ещё. Российскому читателю предложен прекрасный перевод. Таланта переводчика мы часто не замечаем. Для читателя он вторичен. Но именно от него, в конечном счёте, зависит, как будет принято произведение в другой стране, в другой языковой среде. Автору и здесь сопутствовала удача. Книга читается легко. И, как мне кажется, в переводе удалось передать ту тонкую эмоциональную составляющую, которая особенно важна в этом произведении и, на мой взгляд, российскому читателю будет особенно ценна.
Сивар аль-Асад родился в Сирии и жил там до девятилетнего возраста. Учился, живёт и работает в Европе. По-видимому, отсюда и европейская аккуратность, и стиль изложения, и восточная тонкость чувств, близкая русскому человеку.
Надеюсь, эту книгу наш читатель встретит так же тепло, как и французский.
«Сердце, которое бьется, есть некое чудо, и иногда нужно время, чтобы осознать это и насладиться каждым его ударом. Настоящая любовь выводит нас на дорогу счастья…
Потеря близкого или расставание с любимой может разбить даже закаленное сердце, и я сочувствую каждому человеку в мире, страдающему от утраты дорогого существа. Но какими бы ни были обстоятельства, убежден, что это не должно никоим образом толкать нас к ненависти или любой иной форме экстремизма».
1
С тех пор как накануне Пол выехал из аэропорта Орли, его не покидало чувство, что он мало-помалу возвращается в свою подлинную, реальную жизнь. Знакомые пейзажи Франции всегда давали ему ощущение умиротворения, погружая в сладостные воспоминания детства. Частые командировки бросали его из одного конца планеты в другой, туда, где ему приходилось сталкиваться с нищетой и обездоленностью людей, оказавшихся на обочине жизни, и тогда краткие заезды во Францию становились для него живительным бальзамом, что помогало продолжать жизнь внешне успешную, но становящуюся для него все более невыносимой.
Вот уже пять лет он работал штатным юристом в Комиссии по правам человека ООН, и эта деятельность как нельзя более соответствовала его устремлениям: отдать свои силы и знания служению высокой гуманитарной цели. Однако в последние несколько лет контраст между обстановкой в ООН, ее ценностями, пониманием того, что на самом деле происходит в мире, и циничными компромиссами и обстоятельствами его нью-йоркской жизни стал все больше тяготить его. До брака с Элизабет ему удавалось избегать общения с той легковесной и бездушной средой, которую он покинул по окончании обучения