Лет десять назад такая информация привела бы в восторг тогдашних сотрудников Особого отдела: преступный умысел налицо, и механика с оружейником можно арестовывать, судить и отправлять в ГУЛАГ. Но шел пятьдесят девятый год, и действовал новый уголовный закон. Умысел – да. Но нереализованный…
Я вспомнил школу контрразведки и наставления грузинского капитана – специалиста по уголовному праву: нужно не ловить нарушителей, а создавать условия, препятствующие нарушениям. Конечно, механика с оружейником надо изолировать, но не в судебном порядке. Об этом я говорил на совещании у начальника Особого отдела Северного флота. Мое мнение расходилось с оценкой события «особистами» старой закалки. Их предложение было провокационным: подождать конкретных действий, а затем привлечь к ответственности.
– Нужно уже сейчас изолировать механика и оружейника, но друг от друга, – говорил я, – перевести в разные гарнизоны, куда-нибудь в глубь страны, где до границы год скакать.
– Поддерживаю предложение лейтенанта, – бросил мой начальник, – но при условии, что наблюдение за ними будет продолжено. Кроме передачи дела на них нашим коллегам в Особых отделах следует высказать предложение об увольнении их из вооруженных сил.
– Согласен. Готовьте материалы. В конечном счете мы не благотворительная организация, а органы государственной безопасности, – подвел итог адмирал и добавил: – Мы их спасаем от более серьезного преступления.
«Летун» и его товарищ из авиадивизии были удалены. А я смог поощрить моего «помощника», дав ему возможность получить отпуск в летнее время, – для молодых военнослужащих на Севере – вещь крайне редкая. Было радостно от того, что мы смогли избежать расправы над молодыми ребятами, моими одногодками, что «помощник» оказался на высоте, а моя работа в отделе начала спориться, ибо я еще мысленно краснел, вспоминая случай с «ложной вербовкой», как ее прозвали коллеги.
Особые отделы работали при Малом и Большом аэродромах (на последнем базировалась авиация дальнего действия) и в Сафоново, где размещался штаб морской авиации флота и бригада летающих лодок, основной задачей которых были разведывательные полеты над Баренцевым и Северным морями.
Эхо войны
Июньским днем я сидел на совещании в отделе. День выдался отличным: много солнца и голубого неба, что бывает редко в этих краях. Было скучновато. Вошел дежурный матрос и что-то сказал на ухо руководителю совещания. Тот подозвал меня к себе:
– При прокладывании траншеи обнаружен мертвый матрос. Сходи, разберись и доложи.
Меня проводили к месту происшествия. На глубине полутора метров были видны очертания человека в остатках матросской формы. Он сидел, пригнувши голову к коленям. Форма и