Кредитный кризис 2008 года был достаточно глубок, чтобы обеспечить реформаторам народную поддержку, и, действительно, на последующих выборах появилось много мощных кандидатов. Многие пришли к власти только после 2010 года, когда круги от кризиса разошлись далеко по миру и глобальный спад перекинулся с богатых стран на развивающиеся. В декабре 2012-го к власти пришел Энрике Пенья Ньето, обещавший устранить монополии, долгое время душившие экономику Мексики. В том же месяце занял свой пост и Синдзо Абэ, вдохновивший японских наблюдателей своим решительным планом положить конец стагнации, засасывавшей его страну на протяжении жизни целого поколения. На следующий год в Исламабаде пришел к власти реформатор Наваз Шариф, сделавший пакистанский фондовый рынок самым популярным среди инвесторов в 2013 году. В феврале 2014 года итальянские выборы выиграл Ренци. В следующем месяце одержал оглушительную победу Нарендра Моди, породивший серьезные надежды, что он сможет превратить Индию в новый Китай, обеспечив почти двузначные темпы роста.
Пока рано говорить, станет ли кто-то из этого нового поколения Тэтчер или Кимом, отчасти потому что успех реформатора зависит не только от правильной политики, но и от удачи. Какой бы правильной политики ни придерживался реформатор, для обеспечения устойчивого роста необходимо совпадение множества других факторов. По состоянию на 2015 год все новые лидеры столкнулись с невезением: они вынуждены возрождать национальную экономику в условиях самого слабого глобального восстановления экономики за всю послевоенную историю.
Таким образом, опыт показывает, что политика имеет значение для экономического роста и что судьба страны с большей вероятностью повернется к лучшему, когда после кризиса к власти приходит новый лидер, – и наоборот, при старом лидере, задержавшемся во власти, более вероятен поворот к худшему.
Глава 3
Хорошие и плохие миллиардеры
Растущий разрыв между сверхбогатыми и всеми остальными к 2015 году стал всемирной головной болью, но ни в одной стране лидер не предпринял таких яростных усилий по перераспределению богатств, как Мишель Бачелет в Чили. Когда я приехал в Сантьяго в апреле 2015-го, ее сторонники обещали изничтожить модель бедного правительства и низких налогов, следуя которой, Чили стала одной из самых богатых стран и одновременно самым неравноправным обществом в Латинской Америке. И Бачелет была готова выполнить эти обещания. Следуя лозунгам студенческого протестного движения, которое привело к падению ее предшественника –