– Ой ты, каков московский, да ты, я посмотрю, из олигархов, может тебе телефон дать позвонить, чтобы за тобой приехали; а ты пока жди, сиди, кушай под часы в залог, потом твои денег привезут, рассчитаемся, кухня-то у нас недорогая по нынешним ценам, а?
Василий, обдумав предложение мужичка, снял часы и спросил:
– Телефон не нужен, без залога сколько дашь?
– Сразу не скажу, дай день, надо к оценщику вести, но уже сейчас скажу, что на пообедать и поужинать надолго хватит. Даже койка на это время найдется, и одежду приведём в порядок.
Василий кивнул, соглашаясь с условиями, молча протянул часы мужичку и прошел к столу. И еще Василий подумал, что ему надо в больницу к врачу или может в полицию, но опять же интуитивно туда не хотелось, а к врачу, как только Василий вкусно поел и выпил грамм сто самогона, расхотелось. После он принял еще пять чарочек и попросился спать.
Через день мужичок объявил Василию, что, если тот не торопится домой, то может жить без платы до следующей весны в режиме всё включено, но про свои олигарские часы чтобы думать позабыл. Василий согласился, вспомнил про необходимость посетить врача, но снова выпил самогона, и к врачу расхотелось. Память не возвращалась, но его перестало это тревожить на какое-то время.
Через неделю он стал узнаваемой личность в трактире, задружился со многими мужиками, приходившими сюда трапезничать или выкушать чарочку-вторую, слушая их истории и вставляя пару слов, от которых чужая небылица становилась смешной, но не обидной для рассказчика. Добрый юмор приблизил Василия к местному народу и сделал трактир популярнее, чем он был до его появления.
Как-то раз к Василию подошел тот же мужичок, дежуривший на приеме в трактире, и объявил, что тот может остаться до конца лета следующего года при условии, что его юмор не потеряет спрос у приходивших туда гостей. Василий легко согласился, интуитивно понимая, что стал тамадой трактира, и снова, в последний раз подумал о посещении врача, но пришло время ужина и самогона, и он, спустя сто грамм выпитого, снова расхотел к врачу.
Через месяц Василия было не узнать: он отпустил бороду, усы и живот, научился профессионально играть в домино, курить, петь, ковырять ножом под ногтями и зубах, знал всех постоянных посетителей трактира по имени и профессии. Но особенно он гордился тем, как научился сплёвывать, когда выходил курить (а выходил наружу он из трактира крайне редко). В свободное время Василий от нечего делать помогал на кухне резать лук или читал подряд газеты, попадавшиеся ему, и ни разу не увидел в них ничего знакомого, от чего чувствовал себя туземцем, заблудившимся в гуще базара.
Основная часть постоянных посетителей трактира – дальнобойщики, немного рабочих из ближайшего колхоза. И как-то при наступлении весны среди них вышел спор. Спорили тракторист и дальнобойщик с кузнецом о том, что их работа самая важная и трудновыполнимая. В безобидном пьяном споре громче всех выступал тракторист,