Не про футбол. ИванОн ЖеМиронов

Сзади над правой фарой красовалась рельефная надпись прописными буквами «Рорик».

      Это была его первая машина, нам тогда было лет по двадцать, может, чуть больше, мы только начинали свою полную авантюрной романтики жизнь. Как легко сегодня это говориться «Авантюрная романтика», в те времена мне не пришло бы в голову так описать нашу бурную деятельность.

      Всё лето он прогонял на своём творении, наводя шороху на улицах и в умах юных красавиц. В начале августа ему приспичило отправится на фестиваль переделанного транспорта, который проходил в соседнем городе Свежборге. Сто восемьдесят километров планировалось преодолеть, естественно на машине. Ну, ладно, почему нет, молодые – ветра хочется. К началу мероприятия подчистили хвосты, да и рванули. Ехать не далеко, всего-то около полутора часов с учётом одной дозаправки и штрафа, скорее даже взятки, за превышение скорости, спокойно могли права отобрать. Честно говоря, как вспомню, так вздрогну, могли бы разложиться по всему шоссе, но, видимо, у этого сукина сына ангел хранитель с алмазными яйцами, чему я убеждался впоследствии не раз.

      Там в Свежборге было всё стандартно. Нет, тогда мы были в восторге, это было одно из первых подобных мероприятий с тех пор, как у нас появились мало-мальски значимые суммы. Но, как говориться, с высоты прожитых лет видно, что последующие разы становятся всё менее значимы, менее впечатляющими и необычными. По этой причине и по причине того, что история про угон, а не про пьяные выходки и любовные похождения, моя память обошла подробности времяпрепровождения, извлекая лишь основную суть. И суть эта заключается в том, что Рорик вызвал живой интерес многих, как просто посетителей, так и владельцев других экспонатов. И среди них был один такой пижонистый типок, проявлял чрезмерное любопытство, а в итоге настойчиво пытался сговориться о цене. Бари даже слышать не хотел подобных предложений. И когда в третий раз тот завёл разговор о том, что эта машина не стоит столько, сколько он предлагает, то, повиснув лацканами своего модного пиджака на пальцах Бари сжатых в кулак, услышал процеженные сквозь плотный строй зубов слова категорического отказа: «А какого хрена ты предлагаешь столько за неё, мудило, я что тебе девочка, меня такими понтами брать. Иди на хуй отсюда и больше не подходи». Бари Лайт, если и выбирал выражения, то лишь из соображений наибольшей доступности и безапелляционности. Пижон, конечно, повыделывался: «Да ты знаешь, с кем говоришь? Да тебе не жить! Я тебя достану!», – но мы уже всё внимание к девочкам, чего с дурака взять.

      Слова Бари подействовали, и мы видели его только издалека около его белого кабриолета. «А какой ещё кузов может быть у такого придурка», – приговаривал мой друг – новоиспечённый автолюбитель.