Он так расстроился, что, уходя, не только не замаскировал проход из кухни на черный ход, но даже не закрыл дверь на лестницу…
Глава 14
Грейфе неожиданно задумался, прежде чем дать ответ, когда адъютант спросил его:
– Оберштурмбаннфюрер, где вы будете знакомиться с этими русскими?
Он так и сказал с «этими». И эта фраза вдруг заставила Грейфе взглянуть на все иначе. Хотя накануне никакого вопроса с организацией всей этой процедуры совершенно не было. Казалось само собой разумеющимся, что всех троих приведут к нему в кабинет. Сюда же должен будет прийти и Скорцени, мнением которого начальник восточного отдела очень дорожил. И тут вдруг с «этими» – в недалеком прошлом – самыми отпетыми уголовниками. «Действительно, за каким дьяволом им сюда всем троим? – задал вопрос самому себе Грейфе. И сам ответил на него: – Ну, ладно еще одному, тому, которого мы отберем! А остальным-то двоим, что тут делать? Здесь ведь все-таки РСХА, а не какой-нибудь лагерный блок или тюремный застенок. Вот пусть там и продолжают свои занятия. А тут им совершенно делать нечего». Но встречаться тем не менее было надо, и Грейфе вопросительно уставился на адъютанта.
– А что вы можете предложить, Эгерт? – вопросом на вопрос ответил в конце концов он.
– У нас в комендатуре прекрасная приемная для разного рода посетителей, оберштурмбаннфюрер. Можно оттуда всех выгнать, закрыть ее. А «этих», – Эгерт употреблял только это слово, – можно провести туда через запасной вход, так что их не заметит ни одна живая душа.
– Прекрасно, Эгерт, – обрадовался Грейфе. – Там, надеюсь, есть стол? Стулья?
– Там все есть и все в лучшем виде, герр оберштурмбаннфюрер.
– Туда и препроводите их. А мы со штурмбаннфюрером подойдем позднее, – окончательно решил вопрос Грейфе.
У него еще оставалось немного времени до встречи, и он снова принялся перелистывать характеристики отобранных ими кандидатов. За этим занятием и застал его Скорцени. Штурмбаннфюрер ввалился в кабинет, и тот сразу перестал казаться таким просторным. Чин у Скорцени был невелик. И Скорцени всегда старался держаться подтянутым и корректным. Но после того как он, выполняя личный приказ Гитлера, выкрал в сентябре у итальянцев Муссолини и на самолете привез его в Германию, после того как все газеты и имперское радио провозгласили его героем номер один, он позволил себе несколько расслабиться, чувствовать себя в любом обществе посвободней. И от этого при его крупной фигуре стал казаться еще более могучим.
Поприветствовав Грейфе и по-приятельски поздоровавшись с ним, штурмбаннфюрер с удивлением спросил:
– Мы одни? Или все отменяется?
– Все