Капитаны переглянулись, расхохотались.
– Ну ты зелёный, как пенис лягушки. Мы же не предлагаем китайцам военные секреты продавать. Хотя они и так всё про нас знают. Ладно, ничего, повзрослеешь, семью заведёшь – сам поймешь, что крутиться надо.
– Нет, я не такой!
– Хорошо-хорошо, не такой. На, выпей лучше. Тимуровец, ёшкин кот.
Разговор продолжался под бескрайнюю монгольскую песню по радио.
– …Прапорщик наш, бортмеханик – прожжённый, гад! В доме офицерского состава радиаторы меняли, так он одну выброшенную батарею кипятком залил и поехал монголам продавать. Говорит: смотрите, какая штука горячая! Будете в своей юрте зимой греться. Кампаны-то в городе бывали, видели в квартирах такие фиговины. Ну, и заплатили ему достойно, поволокли свою берлогу украшать… Потом приезжают в гарнизон, перехватывают его на КПП. Мол, возвращай деньги, не греет твоя мандула. А он говорит: «Да вы, черти безрукие, её сломали! Сами виноваты». Так и ушли ни с чем, поехали батарею чинить…
– …Бабы у них страшные, конечно. Но с голодухи и не на такую залезешь. А вообще насчёт секса всё очень просто, не комплексуют. Говорят, раньше в Монголии за изнасилование полгода давали, как за мелкое хулиганство. А вот в Улан-Баторе очень красивые девочки есть, из «семеновцев». Внучки тех казаков и белогвардейцев, кто в Монголию вместе с бароном Унгерном от большевиков сбежал. Вот у них одна мечта – замуж за советского выскочить. Чтобы потом в Союз всех родственников перетащить…
– …С тоски дохнуть начинаешь. Ни деревца, ни цветочка. Стрекозки, пчёлки – никого, не за что глазу зацепиться, порадоваться. Регулярно из Китая тучи саранчи заносит – вот это трындец! Здоровенные, с огурец. Ковер такой шевелящийся, все вокруг покрывает. Идёшь по нему, а они шебуршат, под ногами с чавканьем лопаются – страх один!
– …Местные ленивые – ужас. Камень на дороге лежит – так будет спотыкаться каждый день, но не сдвинет. Мол, не я положил – не мне его убирать. Грунт копать нельзя, у них даже на сапогах носки вверх загнуты, чтобы, не дай Бог, не потревожить сон земли. Ламаисты, словом. Хотя в чём-то им и позавидовать можно. Ко всему легко относятся: родился человек – хорошо! Повод выпить. Умер человек – хорошо! Опять же повод накалдыриться. Судьба, мол, такая, а против судьбы не попрёшь.
– …Однако по Союзу тоскуешь – сил нет. Скорее бы замена. Пять лет очень долго тянутся…
Так, под разговоры, и доехали до станции Чойр. Марат попрощался с вертолётчиками и поволок огромный фанерный чемодан «мечта оккупанта» на выход из вагона.
Тагиров растерянно стоял на перроне под чёрным монгольским небом, украшенном огромными звёздами. Куда идти, как до гарнизона доехать? Потом увидел качающуюся под единственным фонарем фигуру в офицерской фуражке и потащился с чемоданом