1) «Понапрасну, мальчик, ходишь».
16. Станислав Сарматов. «Виктор»
1) «В нашем саду»; «Каково мое положение».
17. Павел Троицкий. «Колумбия»
1) «Вертиниада»; «Вам 19 лет» – пародии
18. Петр Лещенко. «Колумбия»
1) «Ты едешь пьяная»; «Кавказ».
2) «Яша заграницей»; «Кофе утром, поцелуй».
3) «Ночью» (фокстрот с пением); «Зараза».
4) «Где вы, моя дорогая».
Начальник отдела контроля иностранной литературы М. Добросельская, г. Москва, 15 декабря 1947 г.
Репертуар тут, в общем-то, все тот же, что попадал под запрет и раньше: цыганщина, военные «марши», уличные песенки, сатирические рассказы, ресторанные шлягеры…
Но встречается и нечто иное: песни, воспевающие жизнь заграницей, и даже песни с откровенным антисоветским душком!
Давид Медов (1888–1978)
Да-да! За, казалось бы, безобидным названием «Привет с родины» на пластинке еврейского тенора Давида Медова скрывалась даже не сатира, а прямолинейное обличение жизни в сталинской «сказке»:
Привет вам, России сыны,
Из далекой родной стороны,
Где слезы, рыданья,
Повсюду одни лишь страданья.
Где стонет рабочий народ,
Где от голода мрет хлебород…
Любимица князя Феликса Юсупова певица Вера Смирнова не была столь категорична, но и она явно не отличалась благонадежностью в глазах советских цензоров.
Прощай ты, матушка-Росия,
Прощай, Москва, моя страна,
Прощай, подруга дорогая,
Кто знает, возвращусь ли я?
Прощай, Москва моя родная,
Прощайте, кремлевски купола,
Прощай, прощай, трезвон ты мой родимый,
Кто знает, услышу ль я тебя?..
Биография Веры Смирновой, как, впрочем, и большинства ее коллег по сцене русского зарубежья, нетривиальна и полна драматических поворотов. Отыщите ее в Интернете, почитайте!
Вера Смирнова (1890–1975)
В 1926 году одессит Яков Ядов сочинил нестареющий хит «Бублички». Уже в 1929 году ноты с песенкой были напечатаны в Америке, причем сразу на трех языках: русском, идиш и английском. В Риге безымянный предприимчивый делец наладил выпуск серии песенников под общим названием «Бублички». А вскоре и «король танго» Оскар Строк сочинил продолжение – «Новые бублички», где «несчастная торговка частная» отправлялась в путешествие:
Все трын-трава,
Прощай, далекая советская Москва.
И на мне гулящей, на мне пропащей,
Дорогие шиншиля…
Если в 1929 году одесские «Бублички» уже находились в списках официально запрещенных, то что же говорить об эмигрантских «лакомствах»? С точки зрения советского цензора они просто сочились ядом контрреволюции.
Как подчеркивает лингвист Александр Зеленин в диссертационном исследовании «Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939)» [8], «…в 1930-е годы в термине “эмигрант” формируется коннотация (сопутствующее значение. – М. К.) “активный борец с советским