Совет, о коем тот просил,
Да плюс советник, что вносил
Ход заседанья на бумагу,
Пером орудуя, что шпагой,
Немедля времени, уж созван,
И из шести дворян был создан.
Мотивом сбора послужила
Лишь мудрость их, людей служивых.
Все были в возрасте за сорок,
На вкус все знали кровь и порох,
И принимать могли решенья,
Чьей смелостью из положений
Не раз уж тяжких выходили,
Куда бы рок ни заводил их.
Как только весь Совет собрался,
Страж, что все время волновался,
Не размышляя о правах,
Тот час главенство взял в словах:
«– Приветствия теперь оставим…
Беда, что нас теперь застала
Произошла прошедшей ночью –
Ко всем он обращался – впрочем,
Вы, видно, слышали сполна.
Негодования волна
Поднята горожан среди.
Их гонит страх (что до седин
Способен даже доводить)
За царскою стеной ходить,
Толпой суровою вращаться,
И к власти нашей обращаться.
Но кто из вас, сказать по чести,
Собравшихся сегодня вместе,
Поведать может нам о том,
Что держит в страхе каждый дом?
И в чьей отныне будет власти
Избавить всех нас от напасти?
Я,не вполне найдя ответа,
Все ж утверждать могу Совету,
Что зверь опасный тот и страшный,
Жил средь людей, из нас как каждый;
Возможно, и сейчас живет
И дорожит за свой живот,
Как дорожит из нас любой.
Но в полнолуния прибой
Его настигнет лунный свет
И всякий разума просвет
В нем заслонится в этот час.
И еле ноги волоча,
Он упадет в припадка танце,
И будет жутко изменяться.
Так, зубы – в злобные штыки
Превращены будут; в клыки,
Которыми он кровь прольет,
Когда нещадно жертву рвет.
А человечьи его ногти,
Звериные сменяют когти.
Из кожи шкура вдруг прорвется
И шерстью волчию завьется.
Под крики, смешанные с воем –
Как будто борются в нем двое –
Грубеют все черты лица.
Он оборачивается.
С себя сорвавши облаченье,
Под окончанье превращенья
Обуреваем жаждой дикой –
Вкусить бы крови теплой, липкой… –
На лапах убегает в ночь,
Не в силах жажды превозмочь.
В луны волшебном свете рыщет,
В крови успокоенья ищет.
Кто первым будет им замечен –
До смерти будет зверем мечен.
И вслед за полнолуний циклом,
Он, как безумец, что зациклен
На разума дурной игре,
Свою кровавую мигрень
Все переносит заново,
С луны полночной заревом.
В ней дьявольская сила, видно:
Орудье вовсе безобидно
Приемыша против ее.
Угомонить это зверье,
Что