Ибо красота здесь везде: красота игроков, насыщенная зелень травы, пересеченная четкой геометрией белых линий, красота постоянно меняющихся очертаний, взаимосвязанных и переплетенных движений, захваты и столкновения во время игры, динамика и комбинации на поле, красота баннеров и флагов, покачивающихся в руках фанатов, звук, сила и ритм их песен. И конечно же это изящество, элегантность, раскованность и пластичность движений. В этой связи я часто вспоминаю выдающегося футболиста Зинедина Зидана – особенно то, каким он предстал в прекрасном фильме Филиппа Паррено и Дугласа Гордона 2006 года. Свежа в памяти и невероятная уравновешенность движений таких игроков, как Роберто Баджо, Паоло Мальдини, Тьерри Анри, Андреа Пирло и Андреса Иньеста.
Но при этом я также впечатлен простой грацией и изяществом целых команд. Взять хотя бы рисунок игры сборной Германии в полуфинальном матче против Бразилии, когда южноамериканцы были повержены со счетом 7:1 на своем же, «домашнем», ЧМ-2014. Самое сильное впечатление производила именно простота немецкой игры: контроль мяча, пас, проход, передача, прием мяча, удар, гол.
Футбол нередко называют прекрасной игрой без какого-либо скрытого подтекста. Почему же он такой красивый и в чем заключается его очарование? В своей небольшой книге я попытаюсь ответить на эти вопросы, используя метод, который философы называют феноменологией.
Феноменология – это философская традиция, которая проявилась в самом начале XX века в работах немецкого философа Эдмунда Гуссерля, а затем нашла свое продолжение в трудах Мартина Хайдеггера, Жан-Поля Сартра и Мориса Мерло-Понти. На самом деле все очень просто: феноменология – это описание того, с чем мы сталкиваемся в своем повседневном бытии. Это попытка довести до уровня рефлексии все то, что мы оставляем без внимания во время неосознанного течения нашей жизни. Это попытка четко указать, что именно прячется в накопленном нами опыте. Именно поэтому Мерло-Понти описывает феноменологию как переосмысление взглядов на мир.
Именно феноменологический подход способен привести нас к поэтике времени, пространства, драмы и всех элементов того, что Уильям Джеймс называет «эта таинственная сенсорная жизнь», которые и составляют все многообразие футбольного опыта. Я надеюсь, что подобный подход позволит читателю увидеть красоту футбола несколько другими глазами.
Как можно достичь разумного компромисса и сгладить противоречие между необходимостью критики футбола и возможностью существования его поэтики? Можно ли разрешить конфликт между ассоциацией и социализмом футбола по форме и безудержным капитализмом угрожающих масштабов по содержанию? Я мог бы трусливо заметить по этому поводу, что поставленная задача выходит за рамки моей компетенции в этой книге, но это прозвучит как дешевая отговорка. Но скорее я считаю, что противоречие должно оставаться неразрешенным: не столько в смысле диалектики, бросающей