– Иван Федорович! А что вдруг так секретно? Разве для нашего руководства факт разработки принципиально нового психотропного оружия не важен? Для страны, например, для армии, для народа? Наконец, для будущего нашего и наших детей?
– А ты будто не знаешь и сам не видишь? Мы сейчас сильнее всего дружим с теми, у кого камень, целый булыжник, за пазухой. Кому и как прикажешь докладывать? Да его некоторые начальники, недавно назначенные, – генерал кивнул на Климова, – тут же на улицу Чайковского побегут! Да, да! Побегут! Межрегиональная депутатская группа вообще из американского посольства не выходит. Так что ставить в известность наше руководство нельзя. На всякий случай! Я не говорю, что все руководство бегает… но на всякий случай… Короче, действуем самостоятельно, на свой страх и риск. Некогда нашему руководству! Грызня у них там сейчас идет на самом верху, грызня за личную власть. Вот так! Ну? Согласен?
– А как же полномочия? Блеф?
– Тут ты можешь не беспокоиться, Александр. Все, что я говорил про возможности Комитета, – это правда. Все силы и средства задействованы и находятся в твоем распоряжении.
Он еще хотел что-то сказать, но неожиданно генерал, перебив его, вступил в разговор:
– Он же доверенное лицо. От имени того самого лица и действует!
– А если кто проверит? – задал я естественный вопрос.
– Что ж, вопрос резонный, – сказал полковник Климов. – Ответ прост – вопросом на вопрос! А кто может, будет или посмеет приказы самого председателя КГБ проверять и подвергать сомнению полномочия его помощника? Тем более, все проходит под грифом «совершенно секретно». Блеф имеет место быть, но, как говорил один умный человек: «Цель оправдывает средства».
– Значит, как говорится, я смогу работать по своему усмотрению и по собственному плану, полная свобода? – опять спросил я, обращаясь к генералу.
– Конечно! Только без самодеятельности и глупостей, – ответил тот.
– Ну, это ведь совсем другой коленкор, – обрадовался я, – так бы сразу и сказали. А сколько человек в курсе дела?
Иван Федорович поднял сжатую в кулак правую руку и распрямил, поочередно и молча, указывая на каждого из присутствующих в комнате, три пальца. Это значило, что он, полковник Климов из Комитета и я. Немного помолчав, генерал добавил, глядя пристально мне в глаза:
– Помощи тебе, полковник, ждать будет неоткуда,