Ника, всхлипывая, обхватила лапу огра, прижалась к ней щекой.
– Теперь мы её… похоронили? Так вы делаете в вашем мире? – тихо спросил Больт.
Ника кивнула.
– Ничего не изменилось.
– Ничего и не изменишь, Больт. Нужно просто принять это. Просто… отпустить её. И поплакать.
– Плакать?
Ника подняла к нему свои блестящие от слез глаза.
– Да. Поплачь, Больт.
Огр задумчиво провел пальцем по её щеке, стирая слёзы.
– Я так не умею.
– Попробуй. Просто… выпусти эту боль. Иначе она будет глодать тебя изнутри.
Дракенбольт замотал обеими головами и аккуратно отодвинул Нику от себя. Потоптался на месте, разворачиваясь то в одну, то в другую сторону, будто собирался бежать, но не мог решить, куда. Мы невольно отпрянули в стороны.
Наконец, он замер. Запрокинул обе морды к небу и зажмурился. Крупные, как овсяные хлопья, снежинки оседали на его широко раздувающихся ноздрях и тут же таяли.
И тут он заорал. В обе глотки, надсадно, протяжно, будто раненый зверь. С остатков частокола испуганно вспорхнула какая-то птаха. Ника вздрогнула и прижалась ко мне, пряча лицо в пушистой оторочке своего капюшона.
Мы постояли еще немного. Исполненный отчаянья, боли и тоски сдвоенный рёв разносился далеко вокруг, подхватываемый отголосками эха. От него закладывало уши, и сердце неприятно замирало в груди. Но мы стояли и слушали, не решаясь прерывать его.
Огр плакал.
Глава 2
Мы летели на тенептице вдвоем с Никой – как когда-то пару игровых сессий назад. Казалось, с того раза прошла целая вечность.
Как и тогда, мы расположились лицом вниз и парили, как на дельтаплане. Я, правда, сроду на дельтаплане не летал, но, кажется, примерно так это и выглядит. Я был сверху, обнимал Нику за талию. Она поначалу была напряжена, но, когда первый страх от полета прошёл, расслабилась и раскинула руки в стороны, будто и правда была парящей птицей.
Под нами простиралась потрясающая панорама Артара. Мы уже миновали заснеженные горы и леса Фроствальда, и внизу гигантским пестрым полотном тянулись равнины Лардаса. Впрочем, равнинами это можно назвать только условно. Здесь есть и действительно плоские, как стол, степи, и поросшие густым лесом холмы, и небольшие плоскогорья, и реки, и озера, и заболоченные участки. Лардас настолько велик, что разделен на несколько локаций. Мы держали путь в его юго-восточную часть, выходящую к морю.
Тенептица, видимо, чтобы пассажиры не скучали, закладывала виражи, то спускаясь к самой земле – так, что можно было разглядеть верхушки деревьев, то взмывая под облака. Мы стремительно скользили на полупрозрачных магических крыльях. Ветра в лицо не чувствовалось, но во время маневров сердце замирало в груди, и дух захватывало.
Впрочем, не уверен, от чего у меня больше захватывало