Я еще в самолете поняла, что в этот раз тело мое ведет себя совершенно по-другому, нежели в первый раз, когда ранение поставило меня на грань жизни и смерти. Как только я, с помощью Лизы, вернулась из Темноты, то почувствовала, что мое вместилище вполне пригодно для жизни. Не было ни дурноты, ни попыток снова потерять сознание. И боли я не чувствовала. И тела – тоже. Док долгое время полагал, что это своеобразный шок, вызванный смешением тех препаратов, которые вколол мне Мясник и тех, что он, сам, ввел мне перед проникновением в больницу.
Однако, время шло, а состояние мое не ухудшалось. И поэтому, когда после приземления в военном аэропорту Эквадора я предложила, сразу, ехать в горную резиденцию Барона, то Кирилл со мной согласился. За время долгого полета над океаном я успела убедить его, что мы не имеем права сбрасывать со счетов возможность того, что Мясник, все же, вернулся в наш мир. И какой бы из вариантов не реализовался, нам необходимо, как можно скорее, покинуть обжитые места.
Док все больше склонялся к тому, что его бывший коллега выбрал для возвращения какое-то, неизвестное нам, тело, находившееся на территории больницы. Ведь, вселялся же он в своего ассистента и охранника! А я боялась того, что этот тип, незаметно, пристроился у кого-то из вернувшихся, в последний раз, из-за грани. Мне не давало покоя воспоминание о возвращении Инесс и Лизы. А в глубине души, осколком грязного льда, притаилась мысль о том, что Лиза заменила собой душу ребенка Инесс и Волка.
Поэтому наша потрепанная команда, спешным порядком, добралась до укромной долины в высокогорье Анд, где Роза, Майя, Соболь, Барсук и Че, под руководством Мастера, обустраивались в полузаброшенном испанском поместье, которое когда-то приобрел Вольф, любивший отдыхать здесь от суеты цивилизации. С помощью жителей, расположенной неподалеку, деревушки мои друзья значительно расширили жилые помещения и даже создали основу для импровизированного, медицинского, учреждения, необходимого Кириллу для того, чтобы продолжать работу над стволовыми клетками и жертвами экспериментов Мясника.
К тому времени, как мы соединились со своими друзьями, у нас уже не оставалось сомнений в том, что Братья Гримм теперь носят обличье близнецов-альбиносов, а Гном вселился в тело одиннадцатилетнего мальчика. Братья отнеслись к очередной смене облика весьма философски, в то время как Клим изрядно комплексовал по поводу того, что теперь не только мал ростом, но и видимым возрастом моложе всех остальных. На что я резонно заметила, что судьба, в этот раз, дает ему возможность подрасти. Я уже успела осознать, что какая-то могучая сила осуществляет заветные желания освободившейся души, но делает это с весьма странным чувством юмора.
Таким