До аэровокзала я добирался под сильнейшим снегопадом около часа, не смея больше поднять руку, опасаясь, что сделаю или опять скажу что-то не так. Оконфужу людей – и, как следствие, произойдёт неприятный инцидент, вызванный моей то ли чёрствостью и непониманием людей, которые делятся со мной своими переживаниями, чувствами и самым сокровенным, или же, наоборот, моим любопытством, так и не понятым ими, поскольку я на самом деле практически ничего не смыслю во взаимоотношениях между береговыми жителями.
Мне было стыдно за себя и за них, но я их прощал, потому что они, не зная истории, откуда я родом, относились ко мне как к чистокровному жителю Гавани, высокомерно посматривающему на иных, как ему кажется, менее удачливых людей, приехавших в столицу с разных островов в надежде заработать.
Такие вот стереотипы окружают людей, которые не позволяют им понять близкого, а мне не удаётся пойти навстречу.
Оформив проездной документ, я направился в зону ожидания, где меня смогли бы пригласить на посадку в салон небесной птицы. Она в свою очередь через некоторое время должна одарить всех пассажиров островом, о котором доселе слышал с ностальгической ноткой из уст рассказчицы, моей недавней знакомой.
Спустя некоторое время переступив порог самолёта, я уселся поудобнее в отведённом кресле согласно купленному билету, посмотрел в иллюминатор и, слушая медленно нарастающие обороты двигателей, закрыл в сладкой неге глаза, радуясь новым впечатлениям и происходящими вокруг меня непривычными вещами, постепенно покидая бренный мир, предпочитая волшебное царство Морфея.
Самолёт плавно раскачивался над облаками, медленно кренился то правым крылом, то левым, – тогда всё было спокойно и безмятежно, – а иногда его потряхивало, после чего пассажиры просыпались и перед тем, как снова уснуть, опять смотрели в иллюминаторы.
Я, как моряк, привыкший к постоянной качке и ударам волн о корпус корабля, этого не чувствовал, однако спустя некоторое время всё же был разбужен радостными криками и тем, что непривычно заложило уши, будто неизвестный шутник положил в каждое по ватке, а кроме того, меня немного подташнивало. Я в недоумении сравнивал болтанку родного парохода с новыми странными чувствами, которые подарил мне снижающийся самолёт.
С этими неприятными, весьма раздражающими ощущениями самостоятельно справиться было невозможно. Вот поэтому я и принял мудрое, единственно правильное для себя