Гонорий вышел на большую круглую поляну, озаренную дюжинами светильников, и укрытую призрачной дымкой. В центре, несмотря на мороз, журчал и разбрызгивал воду фонтан. От него валил пар, который расползался по поляне, укутывал ее туманом и оседал на деревьях белым инеем. Ветки и стволы были похожи на гигантские кораллы. Они мягко посверкивали в полумраке.
Под поместьем протекал источник с горячей водой. Он брал начало глубоко под землей, возле жарких дремлющих вулканов. По трубам вода поступала в особняк, в термы, и в этот фонтан – единственный, работавший круглый год.
На противоположном краю прогалины из тумана проступал изящный двухэтажный особняк. Между его колоннами прятались мраморные статуи – они сурово взирали на поляну, охраняя дом от непрошеных гостей. У входа фыркал и бил копытом вороной конь, привязанный к тумбе. «Какой красавец!» – Гонорий похлопал его по крупу, смахнул пену с шеи и почесал между глаз.
– Ты откуда взялся? – конь мотнул головой, заржал, но позволил чужаку приласкать себя, унюхав заядлого лошадника. – Бьюсь об заклад, во всей Малой Азии найдется не более пяти человек, в чьих конюшнях водятся такие, как ты. Что, загнал тебя твой седок? – Жеребец закачал головой. – Ничего, я распоряжусь, тебя почистят, напоят и накормят. Узнаешь мое гостеприимство.
Землевладелец прошмыгнул через беломраморный сводчатый вестибюль в атриум, а затем, через неприметную дверь, в спальню. В личных покоях Гонорий не признавал роскоши и жил по-походному – только самое необходимое: кровать с медвежьей шкурой, кованый сундук, полки с книгами.
У дубового стола, заваленного бумагами, сидел управляющий Юстин, а возле него прискакавший издалека незнакомец. Взглянув на гостей, Гонорий невольно улыбнулся: сложно было представить более непохожих друг на друга мужчин. Юстин впечатлял своей основательностью, степенством. Седовласый, крупный, с гордой осанкой, чисто выбритыми вислыми щеками и недовольно искривленным ртом он напоминал брыластого мастифа. Гонец же был молод, поджар, со смоляными волосами и горящими черными глазами – вылитая гончая.
Контраста добавляла одежда: управляющий верил, что является живым символом поместья, поэтому даже на утренний доклад явился в вышитом золотыми нитями далматике9, кожаных сапогах с тиснеными на голенищах львами, и с массивным рубиновым перстнем на мизинце. У незнакомца цвет и фактуру одежды было не разобрать – она была густо покрыта грязью, и сдобрена дорожной пылью.
При виде хозяина гости встали и низко поклонились.
– Господин, к тебе гонец из Константинополя – звучно произнес «мастиф». – Я пустил его сразу, поскольку известие не терпит отлагательства.
– Тебе повезло – обратился аристократ к всаднику. –