Ночь становилась все темнее. Облака медленно таяли, в них появлялись черные прогалины неба. Волшебное мягкое свечение гасло, его поглощала безбрежная чернота космоса. Появилась луна. Она залила своим призрачным неясным светом пустое каменистое плато. Путники перевели коней с рыси на шаг.
– Дальше будет только темнее. При выезде из поместья нам очень повезло с погодой – негромко произнес Константин.
– Да, я вижу, как повезло. Мы самые счастливые люди в Романии – едко ответил Иоанн, кутаясь в плащ от пронизывающего ледяного ветра.
– Ты жив, и в этом твое счастье – ответил на выпад Константин. – Могло быть по-другому.
– Что-то я не вижу радости на лицах. Ты счастлив, Вэл? – прокричал он брату. Тот ничего не ответил. Похоже, даже не понял, что обращались к нему. – Спасибо за четкий ответ. А ты, славянин? Ты рад, что больше не раб, а свободный человек, и мерзнешь с нами, как настоящий ромей?
Юноша затравленно обернулся, не зная, что ответить.
– Я благодарен тебе, господин, за доброту и милосердие – пробормотал он.
– Благодарность и счастье – не одно и то же. И умоляю, не зови меня господином. Я сразу чувствую себя взрослым пузатым дядькой. Зови меня по имени, Иоанн.
– Да, господин.
– А как тебя самого зовут?
– Орлик, господин.
– Оррр-лик… – Иоанн посмаковал на языке рокочущие звуки. – Красивое имя. Что оно означает?
– Детеныш орла, господин.
– Вот как нужно называть детей! Чтобы веяло свободой и ветром в крыльях. А я Иоанн – «да смилостивится над тобою Господь» нарекли меня. Как прокляли. И не зови меня господином.
– Да… Иоанн.
Слева из темноты раздался протяжный, тоскливый волчий вой. Ему ответил другой, более отдаленный, настолько заунывный и злобный, что по спине пробежала дрожь.
– Может, зажжем факелы? – крикнул юноша Константину. – Волки боятся огня.
– Нельзя – отрезал тот. – Мы едем по вершине холма, и огонь будет видно на сотню стадий. Если за нами отправили погоню, то настигнут без труда. Лучше волки, чем гвардейцы.
Иоанн стал вглядываться в темноту, пытаясь рассмотреть голодных зверей. Сначала не было видно ничего. Затем во мраке показалась мерцающая пара глаз. Вторая. Третья. Четвертая. Смутное движение. Кто-то сопровождал их, бежал вровень с отрядом. Юноша повернул голову в другую сторону, и кожей ощутил, как его сверлит десяток враждебных желтых глаз. Он умолк и нервно впился ладонями в поводья. От нависшей тишины стало еще хуже – в ней улавливался едва различимый хруст. Это наверняка хищники обгладывали кости своих жертв. Иоанна замутило.
– Тебе плохо? – спросил Орлик. –