Через несколько дней, когда я вернулась с работы, оказалось, что большой коричневый чемодан, лежавший сложенным на верху шкафа, исчез. Его вещи и он сам испарились вместе с чемоданом. Ключи от квартиры валялись на полу в прихожей, к тому же он забрал остаток наличных денег, которые я держала в своей комнате, в шифоньере, под стопкой простыней.
Тогда я окончательно осознала, что все было кончено. Он бросил меня, и рожать мне предстояло в одиночестве.
За несколько секунд огромная, не ставившая никаких условий любовь к нему обернулась глубочайшей ненавистью.
С тех пор я уже никогда его не ждала.
Я вычеркнула Сильвена из своей жизни.
5
София
Роды прошли легко, несмотря на кесарево сечение и внушительный шрам. Гортензия появилась на свет меньше чем за два часа, почти не доставив мне страданий.
Акушерка сказала, что это добрый знак:
– Значит, ребенок никогда вас не огорчит. Посмотрите, как она прелестна. Девчушка уже улыбается!
Моя мама решила ее поддержать, явно преувеличивая:
– Да, она – вылитая София!
Оставив это замечание без внимания, я пристально посмотрела на малышку, которую положили мне на грудь. Если не считать тонких белокурых волосиков, которые, несомненно, передались от меня, ее тонкие правильные черты лица напоминали проклятого Сильвена, которого я месяцами тщетно пыталась забыть. Ах, как бы мне хотелось, чтобы она вовсе на него не походила!
– А где же отец этого маленького чуда? – поинтересовалась акушерка игривым тоном.
Не успев задуматься, я услышала свой голос:
– У нее нет отца, он умер.
Не знаю, почему это пришло мне в голову. Мама, застигнутая врасплох, сочла необходимым прибавить:
– В автокатастрофе, он погиб на месте.
Конечно же, она не хотела новых расспросов. Момент был неподходящий, чтобы рассказывать о мерзавце, который меня бросил.
Акушерка вскоре ушла, чтобы мы побыли в кругу семьи, как она глупейшим образом выразилась.
К счастью, мама с первых же дней приняла мою сторону. Она настояла на том, что будет присутствовать при родах.
– Если этот негодяй тебя покинул, то уж семья всегда будет с тобой, дорогая! – заверила она меня.
Я никогда не посвящала маму в детали того, как развивались наши отношения с Сильвеном, и мне удалось ее в конце концов убедить, что я нисколько не нуждаюсь в этом подонке и стану прекрасной матерью для моей Гортензии.
– Такой же, как ты была для меня, – заключила я, чтобы сделать ей приятное, а заодно положить конец разговору.
– Ну что ж, тогда я очень счастлива, – вздохнула она.
Отец, как всегда в таких случаях, был категоричен:
– Пусть только попробует сюда явиться! – заявил он и с тех пор не произносил имени Сильвена, называя его исключительно «дерьмом», «паразитом» и «сволочью».
А